4 НЕ

«А ты забываешь о существовании абсолютно другого набора констант и измерений. Динло прорвался в нашу Вселенную из-под барьера благодаря тому, что он представляет собой конгломерат сотен сворачивающихся и разворачивающихся измерений. Это и пространственноподобные мерности, и хроноподобные, и ещё бог знает какие, о которых мы не имеем ни малейшего понятия. А они, между прочим, вполне могут пробивать наш вакуум и уходить при развёртке в соседние миры-браны».

«Не горячись».

«Я не горячусь, просто пытаюсь рассуждать логически, Кстати, если Динло смог преодолеть барьер Большого Взрыва, то и другие капли Довселенной тоже могли это сделать. Не удивлюсь, если по нашему космосу летают целые рои объектов наподобие Динло».

«Не думала об этом! – удивилась Марина. – Я и до сих пор не понимаю, что такое Динло на самом деле.

Леонтий рассмеялся.

«Как говорил мой препод в универе: если вы чего-то не понимаете, спросите меня, и нас станет двое».

Марина послала ему улыбку.

Взлетели чуть повыше и на задёрнутом дымкой горизонте увидели неясные блики, складывающиеся в хрустальные иголочки, словно там начинались заросли кристаллической щетины.

«Они! – обрадовался Леонтий. – Город тех, кто посадил «грибы».

«И что мы будем там делать?»

«Посмотрим, оценим, познакомимся, пообщаемся с жителями этих мест. Интересно всё же, как они выглядят. Есть идеи?»

«Великаны…»

«Почему великаны?»

«Потому что «грибы» очень большие».

«Не факт, даже муравьи могут посадить гигантское дерево. Я представляю их как птиц».

«Почему?»

«Потому что уж слишком большое поле засеяно».

«Мне боязно…»

«Нас никто не увидит, мы здесь для всех невидимки благодаря нашим «скафандрам». Можно сказать, мы вообще не существуем». – Леонтий рассмеялся.

«Но ведь мы не вернёмся назад? Даже если встретимся с местными жителями? Наша матрица в Доумнике ничего не узнает?»

«Уговорила, мы не будем здесь задерживаться. Глянем одним глазком и сразу обратно, к выходу иномерника. Я контролирую траекторию».

«Хорошо», – с облегчением согласилась Марина, всецело доверяющая другу.

Она не раздумывая бросилась бы за ним в огонь и в воду, как сделала безумный шаг много дней назад, крикнув: возьми меня с собой! Когда ещё можно было остаться и сохранить человеческий облик.

Впрочем, она этот облик не потеряла, хотя и лишилась человеческого тела. Леонтий лишь недавно осознал, каким сокровищем обладает, с изумлением принимая любовь бывшей сокурсницы как награду.

Кристаллическая «щетина» приблизилась, распадаясь на отдельные былинки и стрелочки, превращавшиеся по мере приближения к ним в высокие стеклянные монументы и башни.

Пустыня кончилась внезапно. За ослепительно-белыми песками начинался обрыв, открывающий ров глубиной в сотню метров и шириной в двести. На дне рва что-то светилось, и Леонтию показалось, что багровый свет пробивается сквозь трещины в асфальте. Но понять, что это такое на самом деле, он не успел.

Летящий «дирижабль душ» пары неожиданно налетел на невидимую, твёрдую, прозрачную стену, отгораживающую пустыню от приблизившегося не то леса, не то города.

Удар был таким сильным, что система визуального контроля, заменявшая Леонтию глаза, отключилась. Впечатление было такое, что кто-то нажал кнопку выключения передачи на телевизионном пульте, и картинка исчезла.

Последней мыслью Леонтия была – приехали, блин!..

* * *

В сознание он пришёл вечность спустя.

Точнее, «открыл глаза» сознания, инициированного Доумником, включившим матрицу объединённой пси-структуры людей. Естественно, они ничего не запомнили, после того как покинули уютный «дирижабль» на «спине» иномерного разряда, который высадил их в неведомых глубинах космоса.

Это означало, что копии посланцев погибли где-то далеко от Земли либо не смогли вернуться обратно через «червоточину» разряда, соединявшую место выброса и Землю.

Впрочем, ни Доумника, ни самих путешественников это обстоятельство не взволновало. Они уже поняли, что останутся живыми, насколько это возможно, сохранившись как сложные пси-энергетические файлы-сущности в необъятной памяти «довселенского» компьютера, а в его рабочей программе, повреждённой к тому же при пробое барьера инфляции, не существовало категорий, соответствующих человеческим эмоциям.

На всякий случай Леонтий спросил:

«Дружище, ты не получил от нас информации после отделения от иномерного рукава?»

«Нет», – лаконично ответил Доумник.

«А хотя бы куда нас вынесло, запомнил?»

«В одну из галактик скопления, названия которого я не знаю».

«Далеко?»

«По вашим меркам – около ста миллионов световых лет».

«Далековато. Хотя для твоих разрядов это не расстояние, они пробивают наше евклидово пространство мгновенно. Ты ведь за время путешествия по нашей Вселенной везде побывал?»

«Я – нет».

«Ну, твои щупальцевидные развёртки измерений. Помнишь, где был?»

«Что-то записал, что-то нет».

«Заглядывал за горизонт?»

«Не понял термина».