40 австралийских новелл

Они связали его доски веревками и довели плот до первой излучины залива, посмеиваясь над тем, как неуклюже Коркери орудует шестом; а он, толкая свое громоздкое судно навстречу заходящему солнцу, испытывал полное до вольство собой и жизнью. Какое‑то смутное чувство доброжелательства к людям зашевелилось в нем. В конце концов, и старик Скотти и остальные рыбаки не такой уж плохой народ! Раз он сегодня заодно с ними поработал, они, возможно, допустят его и к другой работе — разрешат ему рыбачить вместе с ними, когда подойдет лов кефали, И дадут заработать на перевозке или на починке сетей, одолжат лодку, когда он захочет наловить крабов.

Он гнал плот по заливу, работая шестом, подталкивал свой груз сзади, шагая по колено в воде, и тащил его за веревку, борясь с медленным течением и шаг за шагом продвигаясь вперед.

«Как пройдешь с милю вверх по заливу, увидишь на берегу кривой эвкалипт, — сказали они ему. — К нему как раз подходит дорога, что ведет в бухту. Сваливай свой лес под этим деревом — и все будет в порядке».

Коркери отыскал эвкалипт, свалил под ним доски, а затем сверху прикрыл их зелеными ветками, чтобы уберечь от любопытных взоров.

Когда он поплелся через поле домой, уже спускались сумерки. Руки и плечи ломило от усталости, а на сердце было легко; колючие ветки кустарника царапали ему босые ноги, но Коркери не чувствовал боли.

— Ну, на постройку дома хватит, — с радостью объявил он Марте, — да куда там, даже на целых два! Я первый наткнулся на этот лес, но пришлось и остальных ребят допустить. Как думаешь, ведь стоило им уступить, чтобы войти в компанию? С тех пор как я застукал Сэнди Вайнса, когда он без разрешения ловил крабов, они и смотреть в мою сторону не хотели; а какая‑то свинья даже пустила слух, будто я скеб. Ну, теперь‑то уж все пойдет как по маслу.

Да, теперь‑то у него все пойдет как по маслу: после такого дня они уже не будут смотреть на него, как на постороннего! Мысль эта вертелась у него в мозгу весь следующий день, когда он околачивался в кабачке, пропуская изредка кружку пива, толкуя о рыбной ловле с приезжими, ввязываясь в каждый общий разговор у стойки.

Светлые картины счастливого будущего одна за другой мелькали перед ним. Он непременно построит себе уютный домик и навсегда поселится в этой бухте. Такая жизнь ему вполне по душе — случайная работа, наполненный дремотой летний воздух, спокойная ловля рыбы возле прибрежных скал по ночам.

Лишь бы иметь достаточно работы, чтобы жена не ворчала, да чтобы в кармане всегда водилось несколько лишних шиллингов — вот была бы жизнь!

Но когда в тот же вечер, слегка подвыпив и разгорячась, Коркери выехал на одолженном грузовике к берегу, он не смог отыскать сваленные под деревом доски. Кривой эвкалипт стоял на своем месте, в этом он мог поклясться, к нему вели следы колес и отпечатки босых ног на мягкой грязи. Но где же доставшийся ему с таким трудом лес? Он рыскал в темноте с фонариком, спотыкаясь о корни мангровых деревьев, и ругался себе под нос, все еще отказываясь поверить ужасной догадке.

И вдруг страшная правда циклоном обрушилась на него.

— Сукины дети, они провели меня за нос! С самого начала решили меня надуть с этим лесом, то‑то так весело и скалили зубы. Подлые скебы! Но я им покажу!

Вне себя от бешенства Коркери, перемежая слезы ругательствами, вызывал в памяти лица своих врагов и бросал этим врагам гневные обвинения. Но какая‑то часть его сознания продолжала оставаться холодной и трезвой.

Ему был известен закон о грузах, сброшенных за борт во время аварии. И хотя вернуть свой лес он уже не мог, но можно ведь помешать тем, другим, нажиться на нем. Если позвонить в ближайший полицейский участок и сообщить о том, что сброшенный с американской баржи груз прибило к берегу и что его украли рыбаки, то полиция быстро примет меры!

Два дня спустя в бухту прискакал конный полицейский и остановился возле рыбачьих хижин на берегу узкого залива. Коркери стоял у дверей своей лачуги и видел, как полицейский заговорил со стариком Скотти, который, склонившись над сетями, ловко орудовал длинной деревянной иглой. Тот, разумеется, постарался прикинуться, будто ничего не знает, и еле цедил слова. Верховой отъехал и начал заглядывать во дворы, где были сложены бревна. Однако большая их часть была прикрыта. Верховой остановился и задумчиво почесал в затылке. В это время с залива начали возвращаться другие рыбаки, и после расспросов и споров брезент, который скрывал остальные бревна, был наконец неохотно сдернут.

Коркери едва сдерживал радость, наблюдая, как полицейский вытаскивает записную книжку и что‑то в ней записывает.

«Попались! — чуть было не крикнул он. — Попались, голубчики, как кефаль в сеть! Теперь уж ни щепки не удастся вам упрятать».

Он чувствовал себя таким счастливым, словно ему удалось найти свой лес и продать его по наивысшей цене. Отщепенец в нем торжествовал. Пусть они не воображают, что могут погладить его одной рукой, а другой преспокойно вырвать кость у него изо рта. Вот он в отместку и цапнул их, и здорово цапнул.