40 австралийских новелл

Кайек отдал копья и сумку Ниниул, а вумеру оставил у себя. Ниниул скользнула за дерево. Кайек медленно двинулся вперед. Белый человек заметил его и пристально глядел на него голубыми выпуклыми глазами, которые отнюдь не выражали радушия.

Кайек остановился у очага. Он немного знал этого старателя. Он видел его на заброшенном прииске в Кингар — ри, и соплеменники Кайека говорили ему, что это мрачный и злой человек. Звали его Энди Гэнт. Он был плотный, коренастый мужчина лет под пятьдесят, с большим красным лицом, заросшим щетиной, с рыжей седеющей шевелюрой и неопрятными рыжеватыми усами.

В тот день у Энди Гэнта было особенно скверное настроение. От сырости у него разболелась печень, и его опять начал мучить тропический лишай. Потому‑то он и сидел утром в лагере, вместо того чтобы рыть песок на берегу и промывать его в желобе. Проклятая это работа — копать слежавшийся сырой песок и вымывать из него жалкие крупицы золота, а тут еще больная печень и страшный зуд по всему телу. Всю зиму он гнет спину на этом захудалом прииске и ни черта не нашел, даже за провизию нечем заплатить, хотя по всем признакам где‑то здесь должна быть жила. Почти все время Энди работал здесь один; двое туземцев, которых он привел с собой, сбежали от него. Только попадись ему теперь черный, он просто пальнет в него.

Кайек плюнул в огонь, чтобы показать свое дружеское расположение, улыбнулся, блеснув зубами, и сказал:

— Добра день, босс!

После этого он погладил свою бороду и, опершись на вумеру, поднял правую ногу и положил ее на левую, чуть повыше колена.

В ответ Энди только повел рассеченной верхней губой, обнажив большие желтые зубы, и снова склонился над лотком.

Кайек кашлянул, еще раз плюнул в огонь и сказал:

— Э — э, босс, моя работать для твоя…

Энди помрачнел еще больше. Он яростно месил тесто.

Наступило молчание. Кайек жадно глядел на плитку прессованного табака на столе позади Энди. Ножки у стола были сделаны из стволов молодых деревцев. Потом Кайек сказал:

— Я‑то работать хорошо, босс. Вставал до света, работал черт — те как!

Энди больше не мог сдерживаться. Он вскочил на ноги и, злобно тараща глаза, заорал:

— Вон отсюда, черная дрянь, пока я в тебя пулю не всадил!

Собачонка только этого и ждала. Она залилась оглуши* тельным лаем и заметалась перед хозяином.

— Как сказал?! — воскликнул Кайек, опуская на землю правую ногу.

Вымазанной в тесте рукой Энди нашарил кайло.

— Я тебе покажу «как сказал», сукин ты сын! — орал он. — Я тебе покажу «как сказал»!

И Энди швырнул в Кайека кайло.

— Э — э, спасайся! — взвизгнул Кайек и помчался назад к Ниниул, а собачонка гналась за ним и хватала его за пят. ки. Ниниул отогнала палкой собаку, и, подобрав свои пожитки, они понеслись назад по тропинке.

Они остановились возле пеньков молодых деревьев.

— Марэжиди найэжил! — проворчал Кайек и сплюнул через плечо, чтобы выказать свое презрение. Потом он показал губами налево, и они двинулись в этом направлении, осторожно обходя стороной лагерь. Им все мерещились Энди и его злющая собачонка.

Отойдя шагов на пятьдесят от лагеря, на берегу реки они наткнулись на вырванный с корнями эвкалипт. Видно, этой ночью его повалил ураган. Кайек остановился, чтобы поискать съедобных личинок в его корнях, и увидел золото, поблескивающее в глыбе кварца. Кайек знал, как выглядит золото, но, подобно всем туземцам, он и представления не имел о том, что это очень дорогой металл. Он отдал свои копья Ниниул, вытащил глыбу кварца и выковырял из нее золото. Это был самородок унции на две. Кайек отчистил его от породы, поплевал на него, потер о бок, взвесил на ладони, потом повернулся к Ниниул и сказал с усмешкой:

— Каджин — га — табак!

Они пошли назад, прямо к лагерю. Собачонка просто взбесилась, почуяв их приближение. Энди теперь пек на очаге лепешку. Он вскочил, озираясь по сторонам. Когда показался Кайек, Энди длинно выругался, схватил кайло и бросился на Кайека.

— Не нада, не нада! — закричал Кайек и протянул на ладони самородок.

Энди занес кайло, чтобы швырнуть его в Кайека и… увидел золото. А собачонка уже налетела на Кайека.

— Золото! Золото! — завопил Кайек и, швырнув самородок под ноги Энди, стал отбиваться от собачонки.

Энди схватил самородок, потом посмотрел на Кайека, сражавшегося с собачонкой, и кинулся отгонять ее.

— Где, где ты нашел? — прохрипел Энди.

Кайек показал губами назад:

— Недалеко, там.

— Где? Покажи мне, — задыхался Энди. — Покажи! — он не говорил, а визжал. — Скорее, где? Покажи мне!

Кайек знал признаки этой лихорадки. Он повернулся и быстро побежал к поваленному эвкалипту.

Энди просто вцепился в корни дерева. Через мгновение он извлек самородок в унцию весом, потом другой, величиной с гусиное яйцо. И тут Энди повернулся к Кайеку. Лицо у него судорожно подергивалось.

— Беги в лагерь, — закричал он. — Возьми там лопату. И топор. Скорее! Скорее!

Кайек шагнул в сторону лагеря, потом обернулся и сказал:

— Я очень хочет табак, босс.

— Табак там, в лагере.

— Трубку не имею, босс.

— Трубка тоже там, — заорал Энди. — Возьми ее. Возьми все, что тебе надо. Только скорее!