40 австралийских новелл

Он остановился на минуту перед открытой дверью Сэмюэльсов. Оттуда из сумрака шел едкий запах затхлой сырости, испарений сгрудившихся человеческих тел, грязного белья и несвежей пищи, которая осталась на кухне и была потом позабыта. Мистер Джонсон сжал губы, понюхал и быстро пошел обратно к своему дому, все время бормоча что‑то под нос.

Он осторожно отпер висячий замок, слегка приоткрыл утыканную железными шипами калитку, пролез в щель и запер калитку изнутри. Держась за железный шип, он стал за калиткой и позвал своего сына Гарри, который играл с нами.

— Посмей только привести сюда этих черномазых, — сказал он отрывисто. — Сверну тебе, паршивцу, шею, так и знай. — Потом, обращаясь к нам, он добавил: — И вам советую, держитесь подальше от этой Лили и ее банды.

Однако его брань не произвела на нас ни малейшего впечатления. Даже Гарри, который во многом походил на своего отца и так же, как отец, во время ссор обзывал нас «грязным жидовским отродьем», отправился вместе с нами к двухэтажному дому.

Мы столпились у открытой двери, а изнутри навстречу нам неслись детские голоса. Не постучавшись, не спросив разрешения, мы шумно затопали по плохо освещенным комнатам, с любопытством заглядывая в каждый уголок, и выбежали на залитый солнцем двор. Я вздохнул с облегчением, когда понял, что старших Сэмюэльсов нет дома.

Мы увидели Лили с малышом на руках в середине круга мальчиков и девочек, которые, держась за руки, медленно и ритмично двигались под аккомпанемент собственного пения. Только Чарли Сэмюэльс играл один. Он сидел на корточках возле высокого деревянного забора и пальцем рисовал что‑то на песке. Он поднял голову, недоверчиво посмотрел на нас и неторопливо встал, маленький, коренастый, угрюмый.

Лили молчала. Казалось, она растерялась. Сначала она вообще не могла сообразить, как вести себя с непрошенными гостями. Нахмурив густые черные брови, она внимательно оглядывала нас своими темными удлиненными глазами, и в ее мягком взгляде видны были тревога и смущение.

— Возьмитесь за руки, — сказала она неожиданно. — Будем играть в лимоны и апельсины.

Глупо усмехаясь, мы переглянулись, но не сделали ни шага по направлению к ребятам.

— Иди сюда, возьми Флорри за руки, — с улыбкой сказала Лили и поманила меня пальцем. Легкий ветерок всколыхнул ее розовую юбку и растрепал темные с медным отливом волосы. Ее яркая малиновая кофточка была заправлена в юбку и плотно облегала грудь и худенькие плечи.

Смущаясь, я сделал так, как велела Лили. Но мои товарищи повернулись ко мне спиной и стали лениво бродить по двору и рассматривать молоденькие деревца, банки из‑под керосина и разбросанную по двору сломанную мебель. Чарли следовал за ними по пятам.

Я взял Флорри за руки, Лили запела высоким дрожащим голоском, остальные ребята подхватили песню и стали проходить под нашими поднятыми руками. Мы уже почти добрались до слов «Голову долой!» и должны были захватить нашего первого пленника, когда на противоположном конце двора вдруг завязалась драка и наша игра была неожиданно прервана. Лили бросилась к сгрудившимся около забора мальчишкам.

— Отдай, говорю, сейчас! — кричал Гарри Джонсон и тянул Чарли за рукав. — Пусть отдаст мой волчок. Зачем он его взял? — добавил он возмущенно, обращаясь к Лили.

— Отдай ему, Чарли, — тихо сказала Лили.

Неожиданно Чарли занес кверху кулак с зажатым в нем волчком и изо всех сил стукнул Гарри по носу. Потом другим кулаком он два раза ударил его по щеке. Гарри захныкал и стал отступать вместе с другими мальчишками, а Чарли шел на них, подняв кулаки.

У Лили от волнения задрожали губы, свободной рукой она схватила Чарли за рубаху и крепко прижала его к себе.

— Зачем ты это сделал? Нельзя его бить, — увещевала она.

Она крепко держала Чарли, а Чарли, не мигая, злыми глазами смотрел на Гарри, и его руки со светлыми широкими ладонями и розовыми ногтями дрожали. Гарри осторожно поглаживал щеки и вытирал нос. Как только он заметил полоску крови на ладони, на глаза ему навернулись слезы и он начал всхлипывать от испуга. Одна из сестер

Лили подняла волчок с земли и протянула его Гарри, но он, даже не посмотрев на волчок, с ревом помчался в дом, а оттуда на улицу.

Другие мальчики уже скрылись в доме, когда я бросился за ними вдогонку, хотя, честно говоря, мне гораздо больше хотелось остаться с Лили. Она пошла за нами, загораживая своих братьев и сестер, и первый раз за много дней закрыла входную дверь.

В конце улицы сердито разговаривал с соседями мистер Джонсон. Последнее происшествие совсем вывело его из себя, и теперь он ругал туземцев на чем свет стоит.

— Я говорил ребятам — не связывайтесь с этими вонючими туземцами, с этими ворами. Я говорил, но они не послушались. Надо запретить туземцам жить рядом с белыми.

Вечером я опять вышел из дому. Мужчины и женщины вынесли стулья и расположились на своих маленьких крылечках по обеим сторонам улицы. Вечер был безветренный, жаркий. Высоко в бледно — голубом небе лениво плыли темные тяжелые облака. Еще не были зажжены два плохоньких уличных фонаря. Вдалеке мы увидели Сэмюэльса с женой.