40 градусов в тени

Вот и подстраховался. В короткие сроки расстрелял трех заместителей наркома обороны, наркома Военно-морского флота, 16 командующих военными округами, 26 их заместителей и помощников, 5 командующих флотами, 8 начальников военных академий, 25 начальников штабов округов, флотов и их заместителей, 33 командира корпуса, 76 командиров дивизий, 40 командиров бригад, 291 командира полка, двух заместителей начальника Политуправления РККА, начальника Политуправления ВМФ. Из 108 членов Военного совета к ноябрю 1938 года из прежнего состава в живых осталось только 10 человек… Был уничтожен почти весь профессиональный командный состав вплоть до командиров батальонов. Потом в ходе войны пришлось профессионалов, которые не были расстреляны и выжили в лагерях, из этих лагерей вытаскивать и ставить во главе армии, например маршала Рокоссовского.

Как следствие – по состоянию на 1941 год только в сухопутных войсках не хватало почти 70 тысяч командиров.

Конечно, Сталин понимал, что с таким командным составом воевать с Гитлером крайне нежелательно, и в 1941 году любой ценой пытался избежать или отсрочить нападение Германии. В июне Сталин объявляет дезинформацией и провокацией любые сведения о готовящейся войне, не верит даже донесениям своих же разведчиков.

Бездарность Сталина как полководца проявилась еще в Гражданской войне. При обороне Царицына Сталин был послан туда из Москвы с конкретным заданием, касающимся снабжения продовольствием, а он сразу начал искать предателей – офицеров непролетарского происхождения. Он, получив какие-то полномочия от царицынского рабочего класса, с этими полномочиями, опираясь на поддержку командиров пролетарского происхождения, которые хотели занять более высокие посты в командовании, сместил, репрессировал и расстрелял командиров-профессионалов, в результате чего Царицын сдали, имея превосходящие силы. Это вызвало глубокое возмущение Ленина, который на VIII съезде партии действия Сталина и Ворошилова под Царицыном подверг резкой критике: «У нас шестьдесят тысяч потерь. Это ужасно… Вы говорите: мы героически защищали Царицын… Но ясно, что по шестьдесят тысяч мы отдавать не можем и что, может быть, нам не пришлось бы отдавать эти шестьдесят тысяч, если б там были специалисты, если бы была регулярная армия».

Иначе как катастрофой начало Великой Отечественной войны назвать нельзя. Агрессору противостояла 3,5-миллионная Красная армия с семью танковыми корпусами, в составе которой было 11029 танков (еще более 2000 танков уже в первые две недели были дополнительно введены в бой под Шепетовкой, Лепелем и Даугавпилсом) и с 64 истребительными авиаполками (320 эскадрилий), имеющими на вооружении 4200 самолетов, к которым уже на четвертый день войны перебросили 400 самолетов, а к 9 июля – еще 452 самолета. Превышающая по численному составу противника на 17 процентов РККА на границе имела подавляющее превосходство в боевой технике – почти в четыре раза по танкам и в пять раз по боевым самолетам! Не соответствует действительности мнение, что советские механизированные части были укомплектованы устаревшей техникой, а немцы – новой и эффективной.

По всей военной науке внезапность первого удара могла обеспечить успех немцам в течение одного-двух дней и прорыв на расстояние не более 40–50 километров. Далее советские войска, пользуясь своим подавляющим преимуществом в боевой технике и оборонительной начальной позиции, должны были отбросить противника за свои границы.

На самом же деле Красная армия практически рассыпалась после первых же ударов немецких частей, партийное руководство растерялось и проявило свою полную некомпетентность, офицерский корпус оказался не готовым к серьезным боям. Части, побросав боевую технику, бежали с поля боя, сдавались немцам или прятались от врага. В результате через полгода армия образца июня 1941 года была уничтожена: 3,8 миллиона пленных, почти миллион убитых, раненых, брошенных при паническом бегстве и пропавших без вести, миллион дезертиров (уклонившихся от плена и фронта). Только за первые шесть месяцев войны немцы захватили или уничтожили 21 тысячу танков, 17 тысяч самолетов, 33 тысячи орудий и 6,5 миллиона единиц стрелкового оружия.

Размеры этой катастрофы были беспрецедентны и полностью развеивали мифы о мудрости советского партийного руководства и преданности Родине простых советских людей.

Сталин лучше других понимал, что разговоры о слабости советской приграничной группировки (которые ведутся до сих пор) – чистейшая ложь, никак не объясняющая такого количества пленных и дезертиров, а соль состоит в двух других аспектах.

Первый заключается в том, что в начальный период войны весьма значительная часть как военнослужащих, так и гражданского населения не рвалась решительно противостоять врагу, а тайно надеялась на освобождение от большевистского режима с помощью немцев.

Они стояли перед выбором: бороться с немцами, защищая не только Родину, но и ненавистную власть, или попытаться вместе с немцем скинуть большевистский режим. При этом основную массу составляли колеблющиеся.