Читаем 40 градусов в тени полностью

Конечно, к началу девяностых пыл несколько угас, поскольку в изобилии появились «немцы» («Фольксваген», «Опель», «Форд»), «испанцы» («Сеат»), «итальянцы» («Фиат»), однако настоящие патриоты продолжали ездить только на «Субару». Правда, ни японских машин других фирм, ни корейских машин тогда в продаже в Израиле не было, и в общем автомобильный парк Израиля являл собой довольно убогое зрелище (конечно, в сравнении с европейскими странами, про бывший СССР речи нет): масса старых «Субару-Леоне» и «Субару-Джасти», подержанные «Фиаты» и «Ситроены» и т. п. Богатые и знаменитые ездили на «Вольво».

А тут в массовом порядке появляются изрусы на новеньких «Субару», «Фиатах», «Фольксвагенах» и прочих болидах, что не могло не вызвать у коренного населения злобы и зависти. Кстати, это забило первый клин между иммигрантами и старожилами. Из всех углов раздавалось злобное шипение: «Только приехали… ни кола ни двора, а уже ездят на таких машинах…» Игорь даже знал случаи, когда после покупки новой машины соседи или сослуживцы переставали общаться с владельцами-изрусами и даже здороваться. Им не приходила в голову особая ментальность изрусов и порядок получения льгот, обусловливающий покупку новой машины, в то время как семьи почти голодали.

Следующий круг автопокупок лет через пять-семь после первого прошел уже много спокойнее. Правда, находились и те, кто продолжал покупать «Субару», хотя уже появилось много других «японцев» и «корейцев».

К этому времени Игорь уже полностью разуверился в целесообразности давать советы и всем говорил:

– Покупайте то, что вам больше нравится, поскольку эфиопские ученые установили, что по мере развития прогресса разница между автомобилями стирается, а между женщинами остается.

Кстати, в этом было рациональное зерно.

Вторым приемом позже его вооружил сосед Яков, ашкеназ-израильтянин. Он купил «Шкоду-Карок» и пришел к Игорю хвастаться. Игорь слегка покривился и начал что-то толковать Якову про недостатки коробки передач с двумя сцеплениями. Тот его послушал и сказал:

– Ну что ты мне морочишь голову, это же всё бифним[18], в гараже всё починят.

Поэтому Игорь теперь всем говорил:

– У машины есть недостатки, но это бифним.


Коммент-эр: вообще говоря, евреи не являются автомобильной нацией. Хотя еврейскими именами кишит история создания многих видов вооружений, включая водородное и атомное оружие, самолеты, ракеты и пр., а также ряда гражданских машин, механизмов и процессов, из знаменитых евреев-автомобилистов можно назвать, пожалуй, только Андре Гюстава Ситроена (настоящая фамилия Цитрон), одного из пионеров массового автомобилестроения, папа которого был одесситом и торговцем драгоценными камнями. К этому можно только добавить родоначальника динамических форм автомобилей Пауля Яраи и немецкого авиационного и автомобильного инженера, а также конструктора легких дизельных двигателей, выходца из России Лазаря Шаргородского.

Но главная бомба была взорвана сравнительно недавно. Считалось, что первый в мире автомобиль изобрел Карл Бенц (1886). Однако еще был еврей Зигфрид Маркус, который сделал это раньше (1864), но не запатентовал изобретение. Этим воспользовались в гитлеровские времена нацисты и по указанию немецкого министерства пропаганды стерли отовсюду следы изобретения Маркуса, оставив имена немцев Бенца и Даймлера. При Гитлере работники Технического музея промышленности и торговли в Вене спрятали автомобиль Маркуса, а в 1950 году отремонтировали и выставили его на обозрение.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное