40° по Валентину (СИ)

Дышать ему стало трудно, в ванной уже порядком набралось пару, зеркало запотело, и Макар только сейчас, когда сжал в ладонях округлости умника, заметил, что там подозрительно мокро.

— Ты чем тут занимался вообще?

— Мне надо было протестировать…

— Ничего тебе не надо! Со мной будешь тестировать, понятно? Идем, я сам еще ни хуя не изучил.

У Макара почти натурально текли слюни при виде Валечкиной беззащитности и невинности. Изнутри что-то скреблось, клокотало там, пытаясь вырваться наружу, желало завалить Валю на любую горизонтальную поверхность и поскорее вогнать в него изнывающий уже член, но он сдерживался, как мог. Ясен пень, Валечку ему предстояло распаковывать, как новогодний подарок, эксклюзив ручной работы, который даже в магазе не болтался и никто его не щупал еще, кажись, прямиком с завода. Заводило это жестко. Макар-то думал, ну пацан с пацаном, че там больно расшаркиваться — труханы сняли, руками поработали, жопу смазали и вперёд, как в тачке: поршни и цилиндры, масло, свечи зажигания. Только эта картинка никак не вязалась с понятиями взаимного уважения, о котором они под Новый год базарили с Игоряном. Интересно, насколько высоким считается показатель взаимного уважения, если вы друг другу в рот кончаете? Макар утянул Валю в свою комнату, где было более интимно и комфортно, а постель, на которой он ни с кем тут еще не трахался, была такой же свежей и девственной, как и Валя.

— Иди сюда, — сказал Макар, сев на край кровати. — Ничей хуй мы сегодня вставлять не будем, ясно? Но кое-что в тебя засунуть я бы не отказался.

— Только попробуй, — хрипнул Валя, и Макар расслышал в голосе смесь угрозы и сладкого ожидания.

А затем он, усмехнувшись, притянул Валю за бедра к себе и медленно взял его член в рот. Никогда б не подумал, что спустя всего месяц он будет заниматься всем тем, на что еще недавно подрачивал под порнушку, сидя за компом.

— Блядь, Валь, когда ты меня по голове так гладишь, я ж натурально кончить могу!

— Потому что ты ебанат.

— Еще какой! — залыбился Макар в ответ, облизывая головку с пирсингом, погладил место предполагаемой родинки на попе и наконец скользнул мокрым от слюны пальцем между Валиных булок.

Переклинило Валика ненадолго, но конкретно, когда он понял, что лежит с раздвинутыми ногами на диване в квартире Макара. Что в ней, кроме их двоих, голых и возбужденных до предела, никого нет, и Макар, настойчиво вдавливающий его в мягкую обивку всем своим весом, явно не просто целоваться собрался и обычной дрочкой, возможно, уже не обойтись.

Путем нехитрых манипуляций в ванной Валику удалось выяснить, что даже собственные пальцы входят в него с трудом, что уж говорить о более крупных… объемах. Но Макар, внушив ему странную уверенность, что паниковать не стоит и ничего сверхъестественного точно происходить не будет, гладил его там же, где он пытался только что сам, и это по ощущениям было приятнее. Наверное, потому, что происходило это вместе с кружащим по головке члена языком. Пепельная макушка в районе его бедер смотрелась как сцена из хорошего порно, Валик перебирал растрепанные пряди, иногда оттягивая голову явно кайфующего от этого процесса не меньше его самого Макара и чувствовал, что вот-вот кончит, как бы ни хотелось растянуть этот процесс подольше. Интересно, а как сам Валик выглядел в этот миг?

В пустой голове мелькнула мысль: это ведь не экзамен. Никто не оценивает со стороны правильность или неправильность его действий, как он стоит, что делает, как говорит, как выглядит.

Валик, отстранившись и успев поймать недоумение на лице Макара, перекинул ногу через его ноги и сел на колени к нему, решив, что изучать там, между булок, теперь удобнее. В этой позе целоваться тоже было удобно, Макар заткнул его рот своим, и Валик, отвлекшись на его язык, на секунды забыл о пальцах, а когда почувствовал один из них внутри, на всю фалангу, застонал от удивления — как раз этого чувства наполненности ему и не доставало.

— Блядь, — произнес Макар.

Сложно было понять, что он имел в виду, но Валику стало не до этого, потому что Макар задвигал рукой, то плотно прижимая кисть к чувствительной, как выяснилось, коже, то почти убирая ее.

— Давай еще, — проговорил Валик, вцепившись в его плечи и уставившись поплывшим взглядом.

Макар понял без объяснений: добавил слюны и еще один палец. От чувства распирания Валику стало жарко во всем теле разом, он сначала кусал свои губы, а потом, забывшись, и шею Макара, который тоже издал в ответ звук, полный одобрения его инициативы. Обнял его — или как еще назвать это действие, когда прижимают к себе, впившись пятерней в ягодицу, — опрокинул на кровать и, лизнув твердый, помеченный рядом свежим засосом сосок, навис сверху.

— Валь, — Макар глянул вниз, на свой торчащий член и свои пальцы в его, как оказалось, способной на многое заднице. — Валечка…

От его хриплого «Валечка» выгнуло в предоргазменной судороге. Валик нащупал около бока подушку, накрыл ею голову и застонал в нее, кончая в кулак. Судя по мокрому и горячему, что расползлось по его бедру и стекло под яйца, Макар кончил тоже.