448660

— Князь скончался, вы можете прекратить эту нелепую войну, — приглушенно ответила девушка, — Юто… — она провела рукой по его щеке, и в памяти всплыли времена, когда они были наемниками — ниндзя в феодальной Японии, его, искаженное бессильной яростью, и растерянное лицо, когда она вышла к нему в разорванном кимоно, нож, торчащий из её груди, яркая сверкающая маленькая молния сюрюкена, вонзившегося в горло соперницы, обжигающая боль и абсолютная чернота, — Если ты считаешь, что я предала тебя, то я искренне прошу прощения. Мне очень жаль, но я — это не она. Сейчас я живу другой жизнью и люблю другого. Если я действительно не безразлична тебе, то отпусти меня, пожалуйста… Останови эту войну… — её горящий взгляд мог бы расшевелить и статую, но ни один мускул не дрогнул на его лице:

— Вот этого я не могу сделать… — юноша отвернулся, — Уже слишком поздно. Я помню всё, помню, словно, это было вчера. И что мне делать с этой памятью? Я силился забыть. Правда, очень старался.

— Бедный мальчик, — подавленно прошептала Маргарита.

Ио резко подскочил:

— Так вот, что ты обо мне думаешь? Я для тебя всего лишь мальчишка, достойный только жалости!

— Да что ты такое говоришь?! Ну, почему именно я? — Маргарита попыталась отстраниться от него, — Я замужем

и люблю своего мужа. Зачем я тебе?

— Я люблю тебя… — повторил он, снова взяв её руку.

— Нет, это просто сумасшествие какое-то. Не надо… — девушка убрала свою руку и с трудом поднялась с дивана, — Ты ещё не научился различать «люблю» и «хочу».

— А ты любишь?! Любишь своего мужа? — с горечью в голосе бросил он, — И что же в нём есть такое, чего нет у меня — ответь мне?!

— Да, я люблю! И знаешь почему? — она развернулась лицом к парню, — Он ценит не только моё тело, но и мою душу! Он для меня и друг, и советчик, и защитник, и любовник — я с ним чувствую себя спокойно и уверенно! Я не могу солгать ему даже в мелочи и не могу жить без него. А тебе знакомо хоть что-нибудь из этого? Любовь — это не то, что берешь силой, а то, что отдаешь добровольно, не требуя ничего в замен, — от сильных эмоций у девушки закружилась голова, и её чуть не стошнило.

— Не может быть… — парня поразила догадка, от чего его, и без того бледное, лицо стало ещё белее, он хотел было ещё что-то сказать, но подавился словами: а и правда, что он знает о любви, он, не знавший ни отца, который, отказался от него, ни матери, которая умерла от послеродового кровотечения, который провел семь лет в нищем детдоме на окраине Львова, пока не открыл в себе необычные способности и не стал изгоем, а потом не сбежал, вот уже десять долгих лет скитаясь по свету. Он даже взял себе другое имя, чтобы забыть, но так и не смог. Что может знать о любви он, которого никто никогда не любил? Только мысли о ней давали ему сил жить дальше, — Выпей, пожалуйста, и успокойся, — он подал ей стакан воды, — И давно тебя тошнит? Со мной ты в безопасности. Я позабочусь о тебе и о ребёнке. Скажу, что это мой ребёнок — тебя не тронут.

— Но, это не так, — в отчаянии она опустила голову на колени.

Ио схватил девушку и потащил к окну:

— Хорошо! Полюбуйся на своего героя — хотел вернуть тебя! — выкрикнул он.

То, что увидела Маргарита, вызвало у неё приступ удушья, и девушка чуть не потеряла сознание, она хотела закричать, но получился лишь сиплый вой.

Парень быстро отвёл её от окна.

Зрелище действительно было не для слабонервных: Джон весь избитый, с окровавленной повязкой на глазах, был распят на площади Тёмного двора. То, что когда-то было одеждой, теперь свисало на нём грязными лохмотьями.

Она села на диван и обхватила голову руками:

— Нет-нет-нет-нет! Как же так… Этого не может быть. Я не верю… Это не может быть правдой. Это только сон, тяжкий бред, страшный сон. Я сейчас проснусь, и всё будет хорошо, — прошептала она, отчаянно замотав головой, — Проснуться! Проснуться! Я хочу проснуться!

Юноша приобнял Маргариту за плечи:

— Мне очень жаль, но, ему уже не поможешь. Он уже покойник. Но, мы-то с тобой ещё живы.

— Вот насчёт себя я не уверена… — безжизненно произнесла Маргарита, слёз уже не было. И глаза, и всё внутри изъедал безжалостный огонь — и всё адово пламя не в состоянии будет высушить её слёзы, которым уже нет сил пролиться, от чего только невыносимее эта боль. Нечем плакать — как жаль, — Это моя вина. Всё из-за меня. Как мне теперь с этим жить? Ио, прошу тебя, пусти меня к нему! — всё тело её сотрясал озноб.

— Не могу, — глухо ответил он.

— Пожалуйста, я хочу с ним попрощаться! — девушка бросилась к двери. — Я же сказал — нет! — он резко остановил её и сел на кровать рядом с ней, взяв её за руку:

— Ты сильная, ты должна жить. Я позабочусь о тебе и помогу забыть весь этот кошмар, только доверься мне, — он привлёк её к себе.

Маргарита вскочила и, вырвавшись из его рук, схватила со столика нож для фруктов:

— Ты ведь мог спасти его, но, ты и не подумал даже, чтобы помочь? Не подходи ко мне! Ещё один шаг — и лезвие войдёт в моё тело по самую рукоятку! Я не шучу!