47

В кабинете было прохладно из-за открытого настежь окна. Телевизор и компьютер были выключены. Начальник сидел за большим стеклянным столом, плечом прижимая к уху телефонную трубку. Ослабляя узел галстука одной рукой, а другой набрав добавочный номер секретарши, он потребовал двойной эспрессо без сахара.

– Чего стоишь? – сухо произнес шеф. – Садись.

Я сел.

– Что принес?

– Вот семь вариантов «Чаши».

– Ну-ка. – Он без особого интереса подвинул к себе листы и уставился в них. Повисла тишина. Было слышно лишь тяжелое дыхание толстяка и мат рабочих из открытого окна. Босс рассматривал мои работы с каменным лицом. Рыжеватая редкая щетина, расплывающаяся по мясистому второму подбородку и чуть более густая над верхней губой, напоминала живот эрдельтерьера. Глазки были маленькие, как у свиньи, утопающие в раздутых щеках и презрительно прищуренные. Засаленные волосы рыжего цвета, чуть завивающиеся на кончиках и прилипшие ко лбу от постоянной испарины, тоже не облагораживали его облик.

– Так, так, так… – задумчиво произнес он. – А тебе какой вариант больше нравится?

– Думаю, интересней всего… – Тут меня перебила секретарша, которая принесла кофе.

– Спасибо, деточка! – Босс улыбнулся и аккуратно взял чашку двумя пухлыми пальцами. – Или эта, или вот та, – так и не выслушав меня, сказал он, ткнув пальцем на картинки. – Скорее эта… – Он сделал глоток. Вдох, сопение, выдох. Вдох, сопение, выдох.

– Сегодня опоздал? – причмокивая, поинтересовался жирдяй.

– Кто?

– Ты, – прозвучал сухой ответ.

– Да нет, вроде вовремя пришел.

– А у меня другая информация, – глоток кофе, сопение. – Рабочий день у тебя с девяти?

Я молча кивнул.

– А ты пришел в десять минут десятого. Так что еще раз задам вопрос: сегодня опоздал?

Я улыбнулся, понимая, что фактически он прав, но это слишком похоже на придирку.

– Получается, опоздал, – ответил я.

– Хм… А говоришь, что не опаздывал. Обманывать плохо, ты знаешь? – Меня отчитывали, как первоклассника за двойку.

Вновь сопение и мат за окном, схожий с мыслями, что рождались у меня в голове в тот момент. Так мы просидели с минуту: я – глядя на него, а он – глядя на разложенные на столе листы бумаги.

– В общем, вот этот, – он пальцем отстранил листок от себя и развернул ко мне. – Вот этот.

Я спокойно встал и вышел из кабинета, так как начальник уткнулся в только что включившийся монитор, давая понять, что разговор закончен. Опустошенный беседой, я сел на свое рабочее место.

Стоит ли говорить, что из семи предложенных вариантов он выбрал именно ту «сиську», которая приглянулась дегенерату-сисадмину?

19:40

Я все еще на работе.

Вообще мой рабочий день заканчивается в восемнадцать часов, но я уже не помню, когда уезжал отсюда раньше двадцати. Шеф к этому времени уже отсутствует, как и те, кто мог бы сообщить ему, что я все еще работаю. Опоздал на десять минут – об этом докладывается моментально, а то, что я ухожу на два часа позже, – это не в счет, вот как получается! Видимо, несправедливость стала нормой сегодняшнего дня.

20:10

Открылись входные двери, и в поры моего лица впился свежий осенний воздух. Было уже темно, и грузное небо опустилось почти до самых крыш домов. Над головой шептались деревья, под ногами шелестела листва. Доносились собачий лай и карканье ворон.

– О, прилетели… – улыбнулся я. – Да, ваше время.

Спешащие по домам люди хоть как-то наполняли жизнью городской пейзаж. Несмотря на слякоть и промозглый ветер, я решил прогуляться пару остановок перед тем, как сяду в автобус и проеду оставшиеся семь.

21:10

Вот и мой дом. Серая многоэтажка сливается с небом. Ее окна, как большие звезды, сверкают теплым оранжевым светом; в них видны силуэты вернувшихся домой хозяев. Ужин, телевизор и спать, а утром снова на работу. И так до выходных – день за днем, год за годом, жизнь за жизнью.

21:20

Я дома.

В квартире было прохладно. Я умылся, надел домашний халат и направился на кухню. Мне не хотелось есть, разве что горячего чая и сухариков с изюмом и маком. Я люблю макать их в чай и наслаждаюсь вкусом больше, чем любым тортом с кремом. В этой простоте я чувствую уют, и в такие минуты мне даже нравится, что мне нечем кичиться в жизни.

По телевизору показывали старое выступление Тони Беннетта. Интеллигентность происходящего на сцене согревала меня еще больше. Я уселся в кресло рядом с обогревателем, захрустел сухарями и, запивая их горячим чаем, погрузился в легкий джаз с привкусом мака и изюма. И тут мне в голову пришла отличная мысль – принять ванну! В обыденной суете мы часто забываем о таких приятных мелочах. Мы объясняем это усталостью, занятостью или забывчивостью, изо дня в день ограничиваясь быстрым душем и лишая себя фантастического удовольствия.

В ритме свинга я наполнил ванну, добавил пену, насыпал морскую соль с ароматом цитруса, когда-то и кем-то подаренную, и зажег свечи. Романтика! Это так просто, дело десяти минут, – и вот оно, блаженство!