47

Кому и зачем это понадобилось? Я вновь прислушался: тишина. Возможно, этот кто-то понял, что был неосторожен, и теперь старается быть тише.

Мне стало холодно, словно с меня стянули теплое одеяло и оставили лежать обнаженным под проливным дождем. Сжались скулы, и я почувствовал, насколько напряжен – будто зацепился пальцами за уходящее тепло и вишу над ледяной пропастью. Любое движение – и я навсегда провалюсь в безграничный и безликий холод.

Почему я так резко замерз?

Минуту спустя над моей головой снова послышался невнятный звук, словно кто-то скреб потолок чем-то острым. Очень тонкий, назойливый скрип. Я уже не вслушивался, а просто лежал и слушал. С каждым разом этот звук все глубже и наглее врезался в мою черепную коробку – так, что я начал ощущать его физически.

Все быстрее и жестче! Уверенные скребки чем-то твердым по полу соседской ванной, как по холсту, по моему мозгу – как по экземпляру на столе у патологоанатома, еще и еще. Казалось, если так продлится больше минуты, я вот-вот увижу что-то, прорывающееся сквозь штукатурку моего потолка. Раз за разом, все громче и громче! Все настырнее и уверенней, уже совсем рядом! Четче и четче! Еще секунда – и кто-то, прижавшись к полу в ванной сорок седьмой квартиры, взглянет на меня сверху через процарапанную полоску, соединяющую мою квартиру с тем ужасом, что застыл в глазах мертвой старухи…

Я открыл глаза и громко вдохнул. Темно. Сердце выскакивало из груди. Грудная клетка была сдавлена водой, которая выплеснулась за края ванны от резкого движения, то и дело шлепая по моему подбородку. От пышной пены не осталось и следа; очевидно, прошло немало времени с того момента, как я решил здесь погреться. Я замерз, и от напряжения свело челюсти. Оглядевшись по сторонам, не понимая, что произошло, я запрокинул голову и посмотрел наверх. Там плясали тени от догорающей свечи, и спокойный серый цвет штукатурки не был испорчен никакими царапинами. Прислушался: тишина.

«Господи, почему вдруг так тихо?» – подумал я, пытаясь уловить хоть какие-то звуки, но слышал лишь собственное дыхание, отражающееся от стен, и редкие всплески воды.

Глядя на потолок, я все еще ждал пугающих звуков, но прошло несколько минут без каких-либо шорохов сверху. Умыв лицо замерзшими руками, я с трудом поднялся на ноги и, дотянувшись до полотенца, шагнул на кафель.

Неужели приснилось? Неужели я настолько устал, что уже не отличаю явь от сна?

Я хорошенько обтерся, надел халат и спустил воду. Она зашумела, исчезая в сливном отверстии, образовав небольшую воронку. По мере того как уходила холодная вода, в мое тело возвращалось тепло.

Сидя на краю ванны и согреваясь под полами халата, я вспомнил, что зажег свечу, но при этом не выключил свет. Непонятно, почему тогда я сижу в темноте, которая пожирает последние всплески догорающего пламени? Я встал, щелкнул выключателем: ничего. В этот момент погасла и свеча, выплюнув из последних сил немного дыма. Я вышел в темный коридор, проделал с выключателем то же самое, но тщетно.

«Опять нет электричества. Черт».

После неприятного пробуждения отсутствие света казалось немного зловещим. Я достал из ящика на кухне свечу и зажег спичку. Искры, пламя и два пальца, оранжевых от огня, – я это видел много раз. Но после того, как проделал то же самое в сорок седьмой квартире за секунду до того, как увидеть труп, мне и это показалось пугающим.

«Взрослый человек, а боишься, как малыш». Я попытался улыбнуться.

В собственной квартире мне было страшно и неуютно, и я ничего не мог с собой поделать. Хотелось горячего чаю. «Ага, попробуй подогреть его спичкой». Плотнее запахнув халат, я подошел к окну.

За окном царила ночь. Пустые улицы были погружены в глубокую темноту. Фонари стояли, как бесполезные столбы, – без света в них не было никакого смысла. И лишь изредка проезжающие машины напоминали этому городу о наличии в нем цивилизации, разрезая кромешную тьму неяркими лучами фар.

«Видимо, отключили электроэнергию во всем районе».

Дождь и ветер набирали обороты, хозяйничая в безжизненных переулках. Я смотрел на все это с пятого этажа; перед моими глазами буйствовала непогода, а за спиной правила тишина. Единственное, что связывало два мира по разные стороны стекла, – это мгла, окутавшая собой все вокруг и прилипшая к моим зрачкам. Дождь хлестал листву, и капли, словно раненые птицы, пытались влететь в окна, разбиваясь о стекла вдребезги. Ветер скашивал потоки воды с небес, то и дело меняя направление, задевая кроны деревьев и ощипывая ветки, разбрасывал вокруг полумертвые листья.

«Интересно, который час?» Я отошел от прохладного стекла к маленькому журнальному столику, на котором рядом со свечой лежал мобильный телефон, и, усевшись в кресло, включил его. Яркие краски маленького экрана резали глаза; я настолько привык к темноте, что зажмурился.

На часах было пятнадцать минут первого. Несмотря на легкую сонливость, я понимал, что уснуть сейчас не смогу.

«Ни почитать, ни посмотреть телевизор…»