47 отголосков тьмы (Антология)

Мне не привыкать к тычкам и оскорблениям – со школы приходилось сидеть от хулиганья подальше, на первой парте, и бегать в учительскую. Там прятаться за юбкой своей покойной матери – она умерла, когда мне было семнадцать. В то время я не любил ее – именно ее я винил в своем одиночестве. Винил в своей порочной любви к мужчинам. Отцу ее было жалко, я никогда не видел, чтобы он так плакал, даже в тот день, когда ему вынесли приговор, он так не рыдал.

Проблемы на работе не ограничились раскрытием моей сексуальной ориентации – все же меня подкалывали и до этого, правда, по другому поводу. Только тогда не приходилось находить сигаретные бычки, затушенные в моей чашке с кофе (я обожаю холодный кофе, поэтому наливаю напиток с утра, а к обеду он остывает). Дело в том, что в банках – а я банковский служащий… бывший банковский служащий – очень сильна служба безопасности, и эта служба обращает особое внимание на тех людей, у которых есть хоть какой-то доступ к хранилищу или, как у меня, к конфиденциальным документам. Вторая проблема – это родители пострадавшей. Взяв деньги, они не постеснялись дать на меня показания – «попытка подкупа». Естественно, служба безопасности банка все пронюхала, и это была последняя каля. Меня попросили покинуть офис.

Я шел к месту, где я оставил свой автомобиль. Машину я увидел не сразу – коробки, что я нес в руках, мешали обзору. Но когда я его увидел, они все повалились на землю, я издал истошный крик.

У моей кредитной машины были разбиты стекла и фары. Изрезаны ножом колеса. Из крыши торчала отвертка. На водительской двери – надпись баллончиком «ПИДОР». Они открыли капот – лучше бы я туда не смотрел: аккумулятор разбит, все доступные взгляду провода выдернуты, все залито машинным маслом…

Я стою посреди своей кухни, рассматриваю пистолет, а в ногах у меня лежит АК и пара гранат. Вы думали, что я хочу совершить самоубийство? Вот уж нет – увольте меня, но просто так из жизни я уходить не хочу.

Оружие было достать просто, особенно если ты сын прапорщика, служащего на военном складе, – тут причина даже не в том, что отец воровал, а в охране склада: любой в него может проникнуть, охраны либо нет, либо это ленивые солдаты, бухающие у себя в дежурке, бери все что хочешь, вся безопасность держится на одном лишь мифе и незнании, куда сунуться. Я знал.

Я знал об этом так же, как о неработающем металлодетекторе на входе в банк, и рассказал мне об этом сам банк – вернее, мой бойфренд занимался этим, он много чего рассказал о системе безопасности банка, когда я его насаживал на свой член.

Они даже не подозревают, что я не единственный пидор в «системе» – ха-ха-ха! Завтра я совершу к ним визит: в моей сумке будет оружие, под пиджаком бронежилет, а в руках последняя стопка бумаг и бланков, которые мне необходимо вернуть, перед тем как меня уволят окончательно, то есть когда я сам их всех уволю…

Дориана Грей

Солистка группы «Асванга». Творческий путь писателя начала в возрасте 14 лет, создавая короткие зарисовки о «лишних» людях. В 16 под влиянием творчества Достоевского перешла к попыткам создавать морально-нравоучительную прозу. Два рассказа – «Тихая ночь» и «Бабочка», – написанные в этот период, были опубликованы издательством DIZZASTER (г. Санкт-Петербург). Спустя несколько лет застоя писательской деятельности по причине полной отдачи музыке Дориана понимает, что любовь к ужасам определила жанр, в котором стоит двигаться.

Осознанное желание связать свою жизнь с писательской деятельностью пришло только к 20 годам. В данный момент Дориана публикует рассказы на своем сайте mysli-grej.ru и является автором статей и рецензий вебзина DARKER. В писательстве видит своеобразный метод психотерапии: герои автобиографичны в сфере чувств и эмоций, их попытки справиться с мистическим злом являются попыткой самого автора справиться с личными земными проблемами. «Кто не боялся – тот не сможет напугать» – вот, по признанию Дорианы Грей, девиз, помогающий ей понимать выбранный жанр и развиваться в нем.

1551

Каждая ночная поездка превращалась в полную жопу и всегда заканчивалась мысленным обещанием больше не поддаваться бредовым идеям брата. Но всякий раз, когда он вновь говорил родителям, что берет старую машину отца для того, чтобы катать наших подружек (у меня и подружки-то в ту пору не было!), я брел следом за его тощей, желающей гребаных приключений задницей и мысленно проклинал сдвинутого засранца.