48 часов

Кожану и свитер снимать не стали. Один из лбов просто сдернул меня джинсы, причем вместо с трусами и обувью, отчего истерика только усилилась.

– Нет, отпустите…

– Заткнись, падла!

Попыталась оттолкнуть громилу ногами, но тот просто врезал мне по лицу и я потерялась. В прямом смысле. Звон в ушах. Посторонние звуки затихли. Голова ватная. Тело не слушается. Ладони на капот, чтобы поймать центр тяжести. Довольная улыбка на роже бугая. Его кулак оказался настолько тяжелым, что я чудом не потеряла сознание. Будто еще чуть-чуть и обморок. Удар дал понять, что сопротивление бесполезно. Но я продолжала бороться.

– Отпустите, – всхлип, – нет… нет… не надо. – Меня разложили на капоте инфинити. Холод металла обжег ягодицы, и лбы хищно осклабившись, раздвинули мои ноги, удерживая их за лодыжки. Один из них прижимал плечи.

Рыдания вырывались из горла вместе с истошными криками о помощи, но никто из них не реагировал.

Рома вынул полустояк и начал дрочить в каких-то паре сантиметров от моей промежности. Я кричала так сильно, что один из бугаев, тот, что держал плечи, не выдержал и закрыл мне рот ладонью.

Замычала, воздуха не хватало, он сжал так сильно, что заболело лицо.

– Заткни эту суку нахуй.

Снова задергала ногами, за что получила удар в солнечное сплетение. Дыхание перехватило. Рука отпустила лицо, но я не могла даже крикнуть, просто не было воздуха. Почувствовала давление на промежность.

Нет, нет, нет! Мотала головой, но это лишь пустая трата сил….

Внезапно рядом послышался хлопок двери. Странно, что я услышала его, из-за истерики, накрывшей меня.

И словно ураган сбил с ног ублюдка.

Всхлипы и рыдания мешали сосредоточиться, но что-то неуловимо изменилось. Подняла затылок, когда поняла, что меня уже никто не держит. Бугаи отступили, но продолжали стоять на своих местах, просто задрав руки вверх. Я поспешно села, сдвинув ноги, но рыдания продолжались. Ничего не могла поделать.

Сынок мэра валялся на земле со спущенными штанами, а Чёрный хуярил его по лицу. Вот прям так. Кастетом по морде. Удар, голова как мячик дернулась назад, руки, вцепившиеся в рукав Чёрного, ослабли. Второй удар, послышался хруст ломаемых хрящей. Руку он заносил уверенно, замах получался серьезный. Еще удар. Тело насильника обмякло, но Чёрный продолжал бить.

Один из громил, кажется, Гена, подошел и протянул мне джинсы. Дрожащими руками попыталась вывернуть их, но нихрена не получалось.

Слезы застилали глаза, и дышать было очень больно.

Второй громила, работавший на Чёрного, держал под прицелом моих похитителей.

– Он же убьет его нахуй, слыш, Ген. – Тревога в голосе заставила второго подойти к Чёрному. Тот положил руку на плечо, но Андрей скинул лапищу и занес руку для очередного удара. Гена был настойчив и снова, но гораздо сильнее, стиснул того за плечо.

Чёрный дернулся и замер. Повел подбородком и поднялся, тяжело дыша и невидящим взглядом уставившись на мясо. Именно такое сравнение приходило на ум, когда я смотрела на лицо этого отродья.

Потом Чёрный моргнул, опомнился. И подошел ко мне. Я до сих пор не могла справиться с джинсами, и прекратить рыдать тоже не могла.

Поэтому Андрей накинул на меня свое пальто, а потом просто взял на руки и унес в свой Икс на заднее. Двигатель работал, печка грела салон. Он захлопнул дверь и усадил меня к себе на колени. Молча. Просто обнял и прижал к себе. Как никто никогда не прижимал. Только Светлов однажды в том самом сне.

Странное желание стать ближе смутило меня. Наверно, нужно было оттолкнуть его, уйти, но хотелось диаметрально противоположного. Я замерла в нерешительности, но когда руки на моих плечах сжались сильнее, сдалась. Обмякла. Прижалась к нему, чувствуя как колет в груди.

Смешанное чувство облегчения и сладкой боли затопило меня.

Он не забыл обо мне! Он здесь. Не дал меня в обиду. Защитил. Спас от этих псов.

Сын мэра мог сделать со мной все что угодно, но ему не дали. Остановили, в тот самый момент, когда он готов был… Когда он чуть не…Почему-то вспомнила глаза Чёрного в тот момент, когда он трахал меня. И поразилась. В них не было этого. Не было звериной отрешенности. В его глазах была ярость, может даже злость, похоть. Не знаю…

Взгляд Ромы же пробирал до костей. Словно он собирался совершить то, что делал регулярно на завтрак, обед и ужин. Словно насиловать девушек для него привычка. Да и его дружки вели себя соответственно. Они знали, что делать…

Истерика накрыла новой волной. Рыдала в голос. Хрипела, стонала, вздрагивала от терзавших тело спазмов. Прятала лицо в ладонях. А он продолжал обнимать и впитывать в себя мою боль. Душу рвало на части, а сильные руки не давали разлететься в клочья. Они сжимали, даря так необходимую поддержку. Утихомиривали бурю внутри. Усмиряли биение сердца.

Сколько времени прошло, я не знала. Постепенно рыдания утихли, и я просто тихонько вздрагивала. Андрей пошарил в кармане переднего сиденья и вынул пачку влажных салфеток. С благодарностью приняла и протерла лицо. Губу щипало, в груди болело, а нос не дышал совсем.