48 законов власти

Вскоре У Цзун-сюй отправил своего сына в безопасное место, в царство Чу. Этим поступком он подавал правителю знак, что не одобряет войну и боится, что честолюбие и эгоизм правителя приведут царство У к крушению. Правитель воспринял это как предательство, набросился на министра, обвиняя его в нелояльности, и под влиянием вспышки гнева дал ему приказ покончить с собой. У Цзун-сюй повиновался, но, прежде чем вонзить кинжал себе в грудь, он крикнул: «Вырви мне глаза, правитель, и прикажи поместить их на воротах У, чтобы я увидел, как войска Юэ с триумфом входят в них».

Как и предсказывал У Цзун-сюй, через несколько лет армия Юэ вошла в царство У. Когда варвары окружили дворец, правитель припомнил последние слова своего советника — и ему показалось, что вырванные глаза мертвеца видят его бесчестье. Не в силах перенести позор, правитель покончил с собой, «покрыв свое лицо, так чтобы не встретиться взглядом со своим министром в ином мире».

Толкование

История царства У — модель всех империй, которые пали, став жертвой чрезмерного расширения. В опьянении от своих успехов и непомерно честолюбивые, такие империи увеличивались до поистине гротескных размеров, и все завершалось крахом. Так случилось с древними Афинами, страстно возжелавшими заполучить дальний остров Сицилию и потерявшими империю. Римляне растянули границы своей империи, включая в нее обширные территории. Поступая таким образом, они сделали страну более уязвимой, увеличивая опасность нападения все новых племен варваров. Их бесцельная экспансия привела империю к гибели.

Что касается нашего примера с Китаем, удел царст­ва У служит элементарным уроком того, что может случиться, если расточать силы на нескольких фронтах, игнорируя потенциальные опасности ради завоевания здесь и сейчас. «Если тебе не угрожает опасность, — учит Сунь-цзы, — не надо воевать». Это почти физический закон: все то, что раздувается слишком сильно, выходя за свои рамки, неизбежно рушится. Разум не должен блуждать от одной цели к другой или допускать, чтобы успех заставлял забыть о чувстве меры и целеустремленности. Тот, кто собран, последователен и не теряет связи с прошлым, обладает властью. Распущенные, разбросанные и напыщенные загнивают и падают. Чем сильнее они раздуваются, тем больнее ударяются падая.

Соблюдение закона

Банкирская семья Ротшильдов происходила от бедняков из еврейского гетто во Франкфурте. Жестокий закон германского города запрещал евреям появляться за пределами гетто, но евреи повернули это иначе: закон придавал им уверенность в себе и в их рьяной заботе о сохранении своей культуры любой ценой.

Мейер Амшель был первым из Ротшильдов, кто в конце XVIII века накопил состояние, давая деньги в рост. Прежде всего Мейер Амшель сблизился с семейством могущественных князей Турна и Таксиса. Вместо того чтобы оказывать услуги разным клиентам, он добился того, что стал первым банкиром этих князей. Во-вто­рых, он не допускал в свой бизнес чужих — только своих детей и близких родственников. Чем более сплоченной и единой становилась семья, тем большее могущество она приобретала. Вскоре бизнес повели пять сыновей Мейера Амшеля. На смертном одре, в 1812 году, Мейер Амшель отказался назвать основным наследником одного из них. Вместо этого он передал дело всем пятерым, завещав им хранить семейные традиции, держаться вместе, не поддаваться опасности расточительства и не допускать вторжения чужаков.

Заменив Мейера Амшеля в управлении делом, сыновья решили, что можно значительно увеличить состояние, если надежно закрепиться в финансовых делах Европы в целом, а не связывать себя с одной страной или княжеским домом. Один из пяти братьев, Натан, уже открыл магазин в Лондоне. В 1813 году Джеймс переехал в Париж. Амшель остался во Франкфурте, Соломон устроился в Вене, а младший, Карл, поехал в Неаполь. Связав воедино все сферы влияния, они смогли укрепить свои позиции на европейских финансовых рынках.

Такая расширенная сеть, разумеется, сделала Ротшильдов уязвимыми для той самой опасности, от которой предостерегал их отец: расточительство, рассеяние, разделение. Они избежали этой опасности и утвердились как мощнейшая сила в европейских финансах и политике, еще раз применив стратегию гетто — не принимать чужаков, концентрировать свои силы. Ротшильды разработали самую быструю систему курьерской почты в Европе, позволившую им узнавать новости о событиях раньше всех конкурентов. Они фактически стали обладателями монополии на информацию, а их переписка велась на франкфурт­ском диалекте идиш, закодированном так, что расшифровать его могли только сами братья. Перехватывать их корреспонденцию не имело смысла — никто не мог ее понять. «Даже самые видные банкиры не могут найти путь в лабиринте Ротшильдов», — признал финансист, попытавшийся проникнуть в клан.