48 законов власти

Есть какое-то тупое упорство в желании повернуть историю вспять, и это большое препятствие на пути к власти: вера, а точнее, суеверие, что если кто-то до вас добился успеха, проделав операции А, Б и В, то вы сможете повторить его успех, сделав то же. Этот подход, механистичный, словно рецепт печенья, соблазнителен для нетворческих людей как самый простой и удобный из-за их лени и скованности. Но вот беда: обстоятельства и ситуации никогда не повторяются без изменений.

Когда во время Второй мировой войны генерал Дуглас Макартур принял командование над американскими вооруженными силами на Филиппинах, адъ­ютант вручил ему книгу. В ней описывались различные прецеденты, имевшие место при предшествующих командующих, и рассказывалось, как именно они выходили из затруднительных положений. Макартур спросил, в скольких экземплярах существует книга. В шести, ответил адъютант. «Хорошо, — сказал генерал, — соберите все экземпляры и сожгите. Я не связан прецедентами. Всякий раз, как возникнет проблема, я собираюсь принимать решение заново — и немедленно». Примите этот подход к прошлому за образец: сожгите все книги — и учитесь самостоятельно искать пути решения проблем по мере того, как они возникают.

Вы можете верить, что отделили себя от предков или от фигуры отца, но, становясь старше, вы должны быть постоянно начеку, помня, что, когда вы в свою очередь станете отцом, бунт могут поднять против вас. В молодости Мао Цзэдун не ладил с отцом, и стычки с ним помогли юноше проявить свою индивидуальность и обрести новые ценности. Но со временем этот антагонизм понемногу стирался. Отец Мао считал физический труд более важным, чем умственный. В юности Мао возмущали подобные взгляды, но, став старше, он исподволь приблизился к взглядам своего отца и принял их. Эти идеи отдались мощным эхом, когда Мао принудил целое поколение китай­ской интеллигенции заниматься ручным трудом — кошмарная ошибка, которая дорого обошлась его режиму. Помните: призрак вашего отца — в вас самих. Не позволяйте себе потратить годы, создавая себя только для того, чтобы потом ослабить бдительность и позволить призракам прошлого — отцу, привычке, истории — украдкой вернуться и снова занять свое место.

Наконец, последнее: как следует из истории Людови­­­ка XV, изобилие и процветание делают нас ленивыми и пассивными — когда наше положение обеспечивает нам безопас­ность и власть, то у нас нет стимула действовать. Это серьезная опасность, особенно для тех, кто достигает успеха и власти в раннем возрасте. Драматург Теннесси Уильямс, например, рано стал знаменитым. Его слава была внезапной, как ракета в темноте, благодаря успеху пьесы «Стеклянный зверинец». «Та жизнь, которую я вел до этого неожиданного успеха, — писал он позднее, — требовала самоограничений, в той жизни приходилось трепыхаться изо всех сил, чтобы свести концы с концами, но это была хорошая жизнь, потому что именно к такой приспособлен организм человека. Я не замечал, как много жизненной энергии уходило на эту борьбу, пока эта борьба не ушла в прошлое. Я обрел наконец уверенность в завтрашнем дне. Я сел, посмотрел вокруг, и мне вдруг стало очень грустно». ­Уильямс перенес потрясение, которое, возможно, было ему необходимо: оказавшись в результате в состоянии депрессии, на грани психологического срыва, он снова собрался с силами и смог писать. На свет появился «Трамвай „Желание“».­

Ни к чему впадать в подобную крайность, лучше быть психологически готовым начать все сначала, чем заплывать жирком в лени и благополучии. Пабло Пикассо знавал успех, но постоянно изменял стиль своего творчества, порой полностью отказываясь именно от того, что принесло ему признание. Как часто наши ранние победы превращают нас затем в карикатуру на самих себя. Сильные люди распознают подобные ловушки: подобно Александру Великому, они находятся в постоянном движении, в борьбе, изменяя самих себя. Отцу нельзя позволить вернуться, его приходится побеждать на каждом этапе пути.

Проблема Пола Морфи