49 оттенков индигово-сиреневенького

Я с каменным лицом пялилась в стол. В первую очередь – чтобы не булькнуть в его взгляд. Ну и пытаясь запрятать в глубины нор мозга, что занюхнула его стирку и всё остальное.

Он шагнул к рабочему столу, кинул распечатки в стелажик для бумаг. Взял верхнюю распечатку. Открыл ящик, достал бумагу-ручку. Подошёл, положил мне распечатку, листик и ручку.

На распечатке была стоимости препаратов, а так же услуг медсестры с почасовой оплатой и врача-реаниматолога с поминутной оплатой. С печатью и подписью.

Я во всём этом не разбиралась. Так что сразу посмотрела на «итого», которое было 96 руб. 40 коп. И на печать «медцентр МЧР 4».

Про отсутствие телевизора и прочее. Я тогда, через месяц от начала Империи, не знала, что такое МЧР.

Взяла ручку, бумажку. Подумала, что писать.

Он – продиктовал:

«Я, данные, взяла в долг у, оставь место впишу, по адресу такому-то, в долг сто рублей. Обязуюсь выплатить в течение пяти лет.

Сумма долга подлежит перерасчёту в связи с инфляцией по схеме перерасчёта Центробанка.

Косвенные затраты на возврат долга, как то поиск одолжившего, беру на себя.

Число, подпись».

Записала.

Он подошёл к столу, открыл нижний ящик. Реальность в очередной раз встряхнуло. Потому что в ящике была свалка денег. То есть сбоку валялись вскрытые и пара не вскрытых пачек сторублёвок и четвертаков, а посредине – куча разных купюр. Ну, такое бывает, когда сдачу из кармана вываливают не глядя. Он достал из пачки стольник. Положил на стол.

Я – зависла. От ощущения, что что-то не так. Ну, с одной стороны, всё было очень точно и красиво. И не страшно, в целом. Примерно месячная зарплата – на пять лет. А с другой стороны, что-то было странно.

Я поймала мысль. Ткнула пальцем в холодильник и в сторону кровати, нарисовала знак вопроса.

Он отмаячил в ответ, что когда-нибудь – он ко мне на 7 дней. С моим холодильником. Ну, или можно ещё бумажку с расчётами из гостиницы. На «гостиница» – запнулся. И показывал сложно, через «дом, куда ходят спать за деньги».

Я подумала-подумала, маякнула «я тут 7 дней деньги вопрос».

И меня накрыло стыдом, что я – ошиблась. Я – отказываю в ответном приглашении. Заявляя, что человек мне нетерпим. То есть я – слабачка, которая не может его вынести семь дней в гостях. Ну или мне стыдно за свой дом. Который будет через пять лет.

Так что я торопливо выставила «похерить», и промаячила «ты ко мне на семь дней».

Он хмыкнул, подвинул по столу стольник. Я – коснулась. Подвинула обратно. Он – взял ручку, Написал на листке с расчётами «оплачено», подпись.

Протянул мне расписку и листок с расчётами. Вынул из кармана три рубля шестьдесят копеек, отдал мне и понёс стольник обратно в ящик.

А меня подёргивало, что что-то не так. С одной стороны, всё – ровно. А с другой, что-то не так.

Мне сейчас с себя тогдашней не очень смешно. Меньше, чем вам. Если вы представили ту картину.

Он – вернулся с ещё парой листиков. С парой копий договора.

И мне от чтения снова встряхнуло реальность. Это ныне норма. А тогда я читала, и не понимала, как так можно – с подпиской.

Уже догадались?

Ну да, это был он. Договор о взаимном неразглашении третьим лицам личной информации полученной фактом совместного проживания.

Со всеми завитушками типа «предотвращение публикации» и «к третьим лицам не относятся, но их следует предупредить о данном договоре…»

Особенно я затупила на разделе «наказания». Где стояло просто «…считается воровством личных данных и карается смертью».

За это интерьвью меня карать будут, если чё, вот на основании этого самого договора.

Тагдам у меня мелькнула мысль, что когатаны было мало. Вот мне ещё инструмент самоубийства.

Короче, я подписала. Он подписал. Сложил свой экземпляр в ящик. Достал из ящика пустую пластиковую папочку с гермозамком. Положил мне.

И пошёл к плите варить омлет по-королевски. То есть достал из духовки кастрюлю с замоченными хлопьями и поставил на плиту.

А потом сходил за моей сумкой с документами, про которую я как раз задумалась, где она.

В очередной раз прихлопнуло ужасом, что я – как на ладони. И – стыдом. В первую очередь – за занюх.

А он, как не замечая, повернулся от плиты и задумчиво спросил:

«Ты читать любишь?»

Вот тут мне в первый раз захотелось яростно наорать, что хватит надо мной издеваться, будто сам не знаешь, демон сраный.

Наружу вырвалось только чуть-чуть пыхтения и дрожи мышц. Ну и кивнула сильно резче, чем надо было.

Он сходил к столу, вернулся со стопкой распечаток, протянул снизу стопки два экземпляра договора. На сдельную работу пруфридером оплатой сдельно с актами сданных работ.

Оставил читать. Пошёл мешать кашу.