49 оттенков индигово-сиреневенького

Рассказала деду. Он подумал-подумал и ответил, что, может, пройдёт. Ну и что сама знаю, что надо иногда поорать. Это-то мы раньше обсудили. Так что посоветовал не вообще в лес, а на старое капище. И там орать.

Из полтысячи тренировок голоса, сотня часов тренировок были чудовищными. Демоническими.

Мы с этой демонической скотиной сидели сутками в звукоизоляции. И выбивали заклинившее. То есть я часами орала на него, не сдерживаясь, на все лады, «сожри меня». «трахни меня». В оргазме, бляйн, орала. Падая на пол и содрогаясь. А потом – снова орала.

А он холодно, как тренер, воспринимал и толкал треню дальше. И так – пока я не начала это контролировать. То есть оно не исчезло. А я стала это контролировать.

Но вот тогда я это не контролировала ни хрена.

То есть я ему – команду, в мозг прямо, «трахни меня, я уже с тебя кончаю». А он – к компу.

Взревел принтер.

Он выдал мне распечатки. Те, которые «Меня зовут Ангел…» и так далее.

И я – сидела, кушала тортик и жадно быстро читала, в какой стране я живу уже месяц.

И – не очень верила. Особенно – местами. Особенно актуальными, но об этом – ниже.

Дочитала.

Попыталась уложить и покрутить. Прикидывая, что да как, если всё это – правда. А не лично мне написано.

Он сидел, печатал.

Посмотрела на него, на распечатки на столе. Мелькнуло, что – книги.

И – дошло, что такое АКРИ.

Прокашлялась. Тихонечко, и в холодильник как бы, сказала:

«Арт Корпус Российской Империи?»

Он – допечатал. Не сбившись. Повернулся ко мне. Посмотрел. Сказал:

«Точно. Остальное – пояснить?»

Кивнула.

Он улыбнулся, сказал:

«Ну, на старые звания, редактор-стажёр, это что-то типа прапорщика КГБ резерва. Которого можно спрашивать только с разрешения полковника КГБ, который главный кадровик. Ну и вообще полковник сам может порешать вопросы, если они – понятные».

Подумала, спросила. Тихонечко сдерживаясь:

«А ты – кто? И они что, совсем понятные?»

Он – вздохнул. Сказал:

«Вообще-то – нет. Не очень. По уму, труп бы неплохо проявить по варне для полноты картины. Чтобы точно сформулировать, что это было. Например, скот напал на вояку и от того – умер. Но поскольку он и так и так – умер, смысл шуметь? Его – не воскресить. Ты уже сама наказалась по самое нимагу. Хоть в тюрьму тебя пихай на исполнение приговоров, чтобы расклинило спокойно людей убивать»

Я подумала-подумала. И неуверенно предположила:

«Что, на Медную Длань натягивать?»

Он:

«А ты что, из пистоля – вот с пятнадцати на бегу от бедра в сустав бегущего?»

Я подумала, призналась:

«Не знаю. Из ружья, наверное, с пятидесяти. А из пистолета…»

Тут я вспомнила, что вообще-то… но он вбросил:

«Не парься. Статью за хранение вообще отменили. И как бы не наоборот. Для вояк».

Я ещё подумала. И буркнула:

«Только это для граждан Русской, а не Японской Империи. А дед всё ещё без паспорта. Пропал без вести в плену».

Он вздохнул, сказал:

«Если он тут живёт – он тут Житель, точка. Ну или Гость. А по варне его вопросов нет. И ношение разрешено всем по варне. А не по статусу Гражданства»

Подумала, мелькнуло спросить, откуда он так уверен.

Но вместо этого попросила закурить.

Он – подумал. Достал. Закурили.

Я собралась, и решилась.

Спросила в стол

«То есть Ангел видит меня всю?»

Он помедлил, кивнул.

Отмахнула ощущение, что мы поменялись. Я – еле слышно говорю, а он…

Спросила:

«А ты – штатный персонал Арт Корпуса, и он присматривает вокруг тебя».

Он помедлил, кивнул.

Я собралась с духом и всё-таки выдавила:

«То есть если бы я была внедрённым к тебе вражеским агентом, он бы хотя бы тебе сказал?»

Он помедлил. Вздохнул. И ответил:

«Нет. Не сказал бы».

Я – очень растерялась. И успела начать расстраиваться и грустить.

Он посмотрел на меня, и добавил медленно:

«Он бы тебя переместил, если бы ты была вражеским агентом, который лезет в Арт Корп. А мне бы молча настучал по… душе. Молча. Но поскольку он – не переместил, а мне – не настучал, можешь быть уверена в том, что ты – не японский шпион. И вообще не шпион и всё такое».

Я ощутила какую-то большую недосказанность. Помолчали. Ждала, что ещё что-то скажет. Ощущая, что он от меня что-то ждёт. Но не знала – чего.

Я – подумала. Спросила:

«А можешь – честно? Зачем на фото тащил княгиню?»

Он хмыкнул, сказал. Нешуткой в шутке, но я тогда не знала, как это называется. И что он имеет в виду. И почему ему так страшно и стыдно это говорить. Сказал он: