4ec756ed4b403cd2f45a6d0b297e3a21

— Это правда, нам всем жаль, — отозвался Джай. Однако в тоне, которым были сказаны эти слова, не слышалось ни капли сожаления. — Всех этих смертей можно было избежать, если бы однажды вы вняли голосу разума и приняли условия севера. Что ж, теперь в ваших силах, господа сенаторы, предотвратить дальнейшие несчастья.

— Чего вы хотите от нас? — спросил сенатор Карлос Лидон, человек почтенных лет с усталым лицом и проседью в длинных вьющихся волосах. Насколько мне было известно, Диего не водил с ним близкой дружбы, считая того слишком мягким в вопросах внешней политики.

— Я думал, это очевидно, — развел руками Джай. — Сегодня, в этом кабинете, вы примете закон об отмене рабства в Кастаделле. Вместе с небольшим списком других первоочередных законов.

Один из повстанцев, стоявших за его спиной, услужливо передал ему свиток из плохо выделанной бумаги. Такую же бумагу — самого низкого качества — Джай использовал для того, чтобы вести для меня учет рабов в тренировочном городке. Против воли я поддалась любопытству и взглянула на документ, который Джай успел развернуть. Я могла бы поклясться, что в ровных, аккуратных рукописных строчках я узнала почерк Аро. Выходит, Аро тоже был посвящен в тайны Джая.

— Мы тут выдвинули несколько требований, не терпящих отлагательств, — Джай обвел тяжелым стальным взглядом сенаторов. — Первый пункт, разумеется, — отмена рабства и наделение бывших рабов статусом полноправных горожан. Второй пункт — создание двухпалатной законодательной системы. Вы, уважаемые доны и донны, представители благородных семейств Кастаделлы, остаетесь в верховной палате Сената — и ваши решения по-прежнему будут главенствующими. Нижнюю палату образуют представители не столь родовитых сословий, — Джай криво усмехнулся углом рта. — Эта палата ожидаемо станет более многочисленной: в ней, как вы уже поняли, будут представители из бывших рабов, малоимущих горожан, а также ремесленных, земледельческих, торговых и прочих трудовых объединений. Нижняя палата примет на себя обязанность выносить решения, принятые на общих советах, на рассмотрение верховной, контролировать законность их обсуждения и заверять либо отклонять принятые вами законопроекты. — Джай со значением обвел взглядом присутствующих, остановившись на каждом.

Несколько мужчин возмущенно фыркнули, донна Бланка вжалась в кресло, а юная донна Доротея, которая снова была беременна от своего уже покойного мужа, затряслась и опустила глаза.

— Третье. Всем повстанцам, принимавшим участие в государственном перевороте, должна быть дарована амнистия, независимо от тяжести преступления, которое они могли совершить сегодня.

За столом вновь поднялся ропот, на этот раз более громкий, чем прежде.

— Да вы смеетесь над нами! — воскликнул раскрасневшийся от гнева дон Хуан Толедо. — То есть, ваши дикари и головорезы продолжат беспрепятственно бесчинствовать на улицах города?

— Бесчинствовать никто не станет, — сердито отрезал Джай, метнув взгляд в его сторону. — Я возьму под личный контроль безопасность Кастаделлы. Амнистия коснется только преступлений, совершенных сегодня во время восстания — можно сказать, вынужденных. С завтрашнего дня к этим людям закон будет применяться со всей строгостью и без исключений.

— Значит, сегодня им можно продолжать убивать честных горожан, насиловать наших женщин, грабить наши дома, — не унимался дон Хуан, — и оставаться безнаказанными?

Я с отстраненным интересом перевела взгляд на Джая. Наше поместье, похоже, не слишком пострадало во время переворота, если не брать в расчет несчастных аркебузиров. Никому из домашних рабов или прислуги повстанцы не чинили препятствий, никто не досаждал ни мне, ни донне Изабель… Но что происходило в это время в других домах?

— Мы должны проглотить то, что вы сотворили сегодня?! — поддержал дона Хуана Пауль Эскудеро. — А кто ответит за смерть четверых сенаторов? А кто ответит за смерть дона Вильхельмо и остальных, о которых мы еще не знаем?

— Они получили по заслугам, — холодно ответил Джай. — Кто сеет жестокость, получает жестокую смерть.

— Не забудьте о своих словах, юноша, — раздался тихий, но отчетливый голос дона Леандро Гарденоса. — Сегодня вы ступили на скользкий путь крови и разрушений. Опасайтесь того, что ожидает вас в конце этого пути.

— Благодарю вас, я не забуду, — с ехидным смешком ответил Джай. — Четвертое. Городские амбары и продуктовые хранилища временно перейдут в распоряжение повстанцев. Город должен кормить людей, у которых сейчас нет ничего, кроме разорванных цепей. Месяц, два или три — сколько потребуется, чтобы люди обрели возможность добывать себе пропитание честным трудом. Под ведомством муниципалитета должны быть сформированы пункты, где бывшие рабы смогут получать необходимую помощь и предложения о найме.

— О найме! — фыркнул доселе молчавший дон Аугусто Месонеро, молодой стройный человек, чем-то отдаленно напоминавший Диего. — Что за ересь ты несешь, раб! Кто в своем уме станет нанимать на работу тварей, поднявших руку на своих господ?!