4ec756ed4b403cd2f45a6d0b297e3a21

— Что думаете вы, полковник Хатфорд? — обращается ко мне молчавший доселе маршал ди Мендес, умудренный годами и убеленный благородной сединой.

Голоса и прочие звуки в огромном штабном шатре стихают, и все взоры устремляются на меня. Дружелюбия и поддержки нет ни в одном из них. Кто-то презирает меня как бывшего раба, кто-то опасается мести униженного северянина, кто-то видит во мне ловкого обманщика, кто-то считает плетущим интриги честолюбцем. Но никто не смеет выразить мне недовольство открыто. Я веду за собой сборные войска из бывших рабов и черни, а эти парни составляют грозную силу.

— Вам не понравится то, что я скажу, благородные доны, — невозмутимо начинаю я. — И все же я скажу это. Такие легкие победы и охотные отступления врага кажутся мне подозрительными. Насколько я знаю халиссийцев, когда они вступают в бой, то дерутся до последнего человека, способного держать оружие.

— Вы полагаете, это какая-то хитрость? — хмурится маршал.

— Бросьте, господа! — фыркает генерал Серрано. — Хитрость? У халиссийцев? Да, они сильны и выносливы, как львы, яростны и беспощадны, как акулы, но хитростью эти твари не отличались никогда! Они признают лишь прямую атаку. И если они отступают — значит, боятся нас, уж поверьте моему опыту.

Я сказал бы им о том, что теперь среди вражеских командиров есть Зверь, которого я лично обучал некоторым военным премудростям. И теперь видел в череде этих странных отступлений хорошо продуманный план. Но едва ли меня захотят слушать.

Отодвигаю бочку, стоящую передо мной, и начинаю чертить на спрессованной в камень сухой почве приграничья карту Халиссинии.

— Смотрите. Здесь мы. Здесь они. Пока мы по эту сторону перешейка, с юга, в Халиссийском заливе, нас прикрывают корабли. С севера — горы. Вот здесь — пустыня. Халиссийцы, как доносит разведка, отступают к северо-востоку. Не к южной части, где есть хоть сколько-нибудь плодородная почва, города у берегов скудных речушек и просторные саванны. А в пустыню, где нет ничего.

— И что? Они просто надеются, что мы за ними не двинемся, жалея свои задницы.

— А может быть, они как раз надеются на обратное? Что, если это просто ловушка? Халиссийцы отступают на северо-восток, мы идем за ними. В то, что южные города пусты, как доносит наша разведка, я не слишком верю. Возможно, их силы рассредоточены: часть двинулась в горы, часть затаилась на юге, где мы не можем их обнаружить. Если мы пойдем за перешеек и повернем к северо-востоку, объятия смерти могут сомкнуться, и нас сожмут в кольцо.

— Ваша подозрительность похвальна, — с издевкой произносит генерал Серррано, и я вновь поражаюсь его сходству с красавчиком Диего. — Однако стоит верить разведке: южные города брошены. На островной части Халиссинии теперь заправляют пираты, вдоль южного побережья растянулся саллидианский флот. Сведения разведки абсолютно достоверны.

— Погодите, генерал Серрано, — вмешался маршал. — Пусть полковник Хатфорд договорит. Что вы предлагаете, в таком случае?

— Оставить часть войск у перешейка, на случай атаки с гор. А часть должна двинуться на юг. Если засада все же есть, мы так или иначе ее обнаружим. Они не рассчитывают на такой наш маневр и едва ли оставили там значительные силы. Мы разобьем их там, и только тогда, вытянувшись в дугу, прочешем весь юг и пойдем на север.

— Что за глупость! При таком маневре мы потеряем не меньше месяца! Месяца изнурительного, бессмысленного перехода по засушливым землям! Да после этого наши солдаты уж точно проклянут весь штаб. При этом подчистив остатки запасов. А кто нас будет кормить во время перехода по пустыне?

— Провиант можно доставлять на кораблях — они могут пойти вверх по реке…

— Так может, предложите нам еще и поселиться там? — фыркнул генерал Серрано.

— Довольно! — рявкнул маршал. — Не превращайте совет в балаган. Пора принимать решение. Голосуйте, господа: идем в наступление на северо-восток, как рекомендует генерал Серрано, или в обход через южное побережье, как советует полковник Хатфорд.

В исходе голосования даже не сомневаюсь. С грустью смотрю на то, как нарисованную мною на сухой земле карту затаптывают сапогами. Маршал отдает распоряжение наступать, но я ловлю на себе его задумчивые взгляды. Мне кажется, в его выцветших глазах таится тревога.

Почтовая служба теперь работала из рук вон плохо, никто не разносил письма по домам, поэтому каждое утро я начинала с того, что бежала к зданию муниципалитета, куда ежедневно доставляли почту. И стоять бы мне день ото дня в огромной толпе таких же женщин, ожидающих вестей с мест сражений, если бы для благородных дам не предусматривалось отдельного помещения, где корреспонденцию выдавали вне очереди.