4ec756ed4b403cd2f45a6d0b297e3a21

— Я начал с простого солдата. Тогда я гордился тем, что всего добиваюсь сам, а не благодаря дворянскому происхождению. Неплохо продвигался по службе. Целых три года мне довелось прослужить в королевском флоте, в том числе гоняя пиратов у берегов Саллиды. Не знаю, слышала ли ты об Одноглазом… Легендарный пират. Неуловимый. Много крови он выпил — и у северян, и у южан. Я мечтал поймать его живым и получить за его поимку чин капитана. Дважды я был очень близок к мечте. В первый раз я лишил его глаза. А во второй раз он лишил меня свободы.

Слова внезапно застревают в горле — все еще больно было вспоминать тот страшный день, так безжалостно изменивший мою жизнь.

— Тогда я заманил его в ловушку, устроенную близ Туманных островов. Протаранил и взял на абордаж пиратскую шхуну. Но оказалось, что в ловушку угодил я сам. Нас окружили пиратские корабли. Сражение было недолгим. Нас взяли в плен. Большинству офицеров удалось освободиться — за них дали выкуп. Я бы написал родным, но Одноглазый не дал мне такой возможности. Я был продан вместе с остатком команды на торгах в приграничье Саллиды.

Вижу, как дрожат губы Вель, как сильно она сжимает пальцы, сцепленные в замок. Но она молчит, и я после паузы продолжаю:

— Первое время я еще пытался бороться. Говорил, что я северянин, но никто не обращал на это внимания. Первый хозяин, который купил меня на торгах, в ответ на попытку объясниться едва не вышиб из меня дух и пригрозил отрезать язык, если буду болтать. Второй хозяин… впрочем, ни к чему столько скучных подробностей. Скажу лишь то, что я посылал столько писем семье, своему боевому командиру и королю Аверленда, сколько мог передать с помощью случайных добрых людей… Надо ли говорить, что я не получил ответа и никто не явился меня выручать?

Дыхание перешибает, и я ненадолго умолкаю, погружаясь в воспоминания. Тяжело заново хоронить надежды, которые уже никогда не возродятся.

— Много позже я узнал, что родители умерли от легочной хвори. А лейтенант Джайвел Хатфорд в Аверленде значится погибшим в бою. И тогда я понял, что моя жизнь больше не имеет смысла. Что было дальше — ты знаешь. Когда я приготовился умереть… на Арене появилась ты.

— Я хотела тебя спасти, — ее дрожащий от гнева голос звонко рассек тишину пожираемой сумерками комнаты. — Тебя и других людей. А ты обманул меня. Втерся в доверие, манипулировал мной, пользовался моим телом, даже сына ждал только затем, чтобы можно было избавиться от Диего!

Светлые глаза мечут молнии, но у меня нет сил оторваться от них.

— Да. Я не стану оправдывать себя. Признаю, твой красавчик был нужен мне мертвым. Как ты сама понимаешь, я не мог сказать тебе всей правды, не мог сказать, что место в Сенате должна занять ты, как мать наследника. А потом… все стало сложно. Я полюбил тебя. А мои дети полюбили его. Я отменил казнь Диего, ради тебя и детей. Его смерть в самом деле была случайностью.

Некоторое время она смотрит на меня, губы дрожат, словно она хочет что-то сказать… Но в конце концов вновь отворачивается к окну и глухо бросает:

— Уходи.

— Может быть, ты никогда меня не простишь. Но надеюсь, однажды поймешь. Без смертей и крови войны не выигрываются, Вель. Мы покончили с рабством в Кастаделле, и это главное. Много жизней было принесено в жертву, но теперь…

— Теперь ты добился, чего хотел. Уходи.

Ее голос дрожит от обиды. Обида переполняет и меня самого.

— Да, добился, — горько хмыкаю я. — Моим домом была рабская конура, а стала трибуна на Арене. Моим богатством были ошейник и цепи, а теперь конь да меч. Любимая женщина была чужой женой, а теперь меня ненавидит. Мои дети… носят чужое имя и никогда не назовут меня отцом.

Она вздрагивает, бросает на меня пылающий жаром взгляд, ее губы то размыкаются, то снова сжимаются, но слова, рвущие ей душу, так и остаются невысказанными.

— Возможно, это больше, чем я заслужил. Просто знай: я люблю тебя, Вель. Тебя и наших детей.

Теперь я все сказал. Медленно, словно преодолевая толщу вязкого меда, поворачиваюсь и иду к двери. Каждый шаг дается с огромным трудом, ноги словно налиты свинцом. Часть души рвется наружу, хочет остаться с ней. Сейчас бы сгрести ее в объятия, надышаться запахом волос, прижаться губами к нежной шее. В грохочущем сердце еще теплится надежда, что за спиной раздастся тихое «Джай», что Вель подойдет, обнимет за плечи, прильнет к спине…

Но она молчит, а я берусь за ручку. Еще шаг — и тяжелая дверь разделяет нас — возможно, навсегда.

По эту сторону двери шаги даются легче. Выходя из поместья, бросаю взгляд на детскую деревянную лошадку, брошенную на лужайке. Габи и Алекса нет во дворе.

Что ж, так даже лучше.

Тяжело, как старик, взгромождаюсь на коня и направляю его прямиком к военным казармам.

Выступаем на рассвете.

====== Глава 58. Плесень на теле войны ======

Комментарий к Глава 58. Плесень на теле войны Глава пока не бечена!

От всей души благодарю доброго человека, пожелавшего остаться анонимным, за красивую карту места событий, нарисованную по моему криворукому наброску (особенно это актуально для данной главы):