4ec756ed4b403cd2f45a6d0b297e3a21

Телохранителей нет. Нет Кима и вездесущих служанок: Лей теперь вьет собственное гнездо в Халиссинии, а Сай… Что Сай? Ушла? Вышла замуж? Осталась с Вель и заботится о детях?

Едва вспомнив о ней, тут же забываю: Вель поспешно втаскивает меня за руку в спальню и порывисто закрывает тяжелую дверь.

— Джай!

В ее голосе слышу столько пережитых страданий, столько отчаяния, столько любви!

— Моя Вель! — хрипло шепчу я и наконец-то сгребаю ее в объятия.

От меня несет похлеще, чем из нечищеного стойла, и я знаю, что для ее тонкого обоняния этот смрад из смеси дорожной грязи, нестираной одежды и конского пота, должно быть, невыносим, но я ничего не могу с собой поделать. Близость Вель — реальной, доступной, живой — напрочь отшибает мозги, оставляет во мне только инстинкты.

В исступленном желании доказать себе — и всему миру! — что я жив, что люблю и намерен получить свое, — дрожащими руками расстегиваю поясной ремень, дергаю завязки штанов, освобождая ноющий от желания член, прижимаю Вель спиной к стене, лихорадочно задираю раздражающе длинные юбки и сжимаю ладонями гладкую кожу упругих бедер.

— Джа-ай… — запинаясь, шепчет она, запрокидывая голову и закрывая глаза.

Сейчас я не способен на прелюдии. Словно одержимый демонами, подхватываю ее под ягодицы и врываюсь в жаркое, скользкое лоно. Выдыхаю, впиваясь пальцами в нежную плоть и наваливаясь всем телом на свое хрупкое сокровище.

Ее стоны окончательно затмевают мне разум. Сквозь расплывчатую красноватую пелену вижу край белого бедра посреди бесстыдно задранных нижних юбок: колени Вель крепко обхватывают мои бедра; я слышу, как глухо и ритмично стучат о стену сползшие по расстегнутой перевязи ножны. Но эти краткие проблески мыслей вскоре меркнут, освобождая выход звериному желанию обладать своей женщиной.

Помутневшим сознанием слышу голос, но не могу, не хочу, не способен разобрать, что она говорит. Я мотаю головой, как упрямый баран, и бессвязно мычу, раз за разом вжимая Вель в стену собственным телом.

И только когда острое, невыносимое удовольствие разрывается в паху и мучительно-сладко растекается по жилам, я возвращаю себе способность слышать, видеть и мыслить.

— Что, родная? — сипло шепчу я, понимая, что во рту уже давно до самого горла простирается Халиссийская пустыня.

Тело Вель расслабленно покоится на моих дрожащих руках. Я не могу ее отпустить, склоняю голову ниже и жадно слизываю капельки соленой испарины, выступившие на нежной шее.

— Так… нельзя, — повторяет она и склоняет голову мне на плечо.

— Как, душа моя? Тебе… было больно?

— Н-нет, — издает полустон-полувздох. — Но мы… не должны…

Я наконец-то разжимаю пальцы, впившиеся в мягкие бедра, жадно провожу ладонью по манящей округлости ягодицы.

— Почему… не должны? — тяжело дыша, пытаюсь поймать бешеный ритм своего сердца. — Разве ты… не хотела?

— Джай, — она прикусывает губу и сползает с меня, на ходу поправляя юбки. — Я больше не замужем.

— Я помню, — хмыкаю кисло. — И рад, что за этот год ты не успела выскочить замуж еще за какого-нибудь напыщенного дона.

— Ты что, не понимаешь? — она слабо упирается руками мне в грудь и отталкивает от себя. — Что будет, если у меня родится ребенок?

— О… — до меня доходит смысл ее слов, и теперь я готов провалиться сквозь землю от стыда. — Прости, Вель… Я не подумал…

Это правда — думать еще каких-то пару мгновений назад я был совершенно не способен.

Она печально вздыхает и поводит плечом. А я снова сгребаю ее в объятия, тону в восхитительном запахе растрепанных волос и бормочу ей в ухо между легкими поцелуями:

— Ну прости, родная. Я уверен, все обойдется. У нас ведь никогда не получалось с первого раза.

— А если…

— Если… — перебиваю я, морщась от чувства вины и целуя точеный носик. — Тогда тебе придется либо родить бастарда, либо выйти замуж за бывшего раба.

— Тебе все шуточки! — она вновь отталкивает меня от себя, но я слышу в ее ворчании ласковые нотки — значит, сердится не всерьез.

Но не успеваю выдохнуть с облегчением, как на меня вновь накатывает волна страха. А что, если она в самом деле решит выйти замуж за человека, равного ей по статусу?

Меня прошибает холодным потом.

— Прости, Вель… правда, впредь я буду осторожен.

— Я надеюсь, — она сменяет гнев на милость и утыкается лбом мне в грудь. — Давай-ка я помогу тебе вымыться.

— Я сам, — возражаю нехотя.

Мне не хочется выпускать ее из объятий. Хотя еще немного, и от смрада, пропитавшего мою одежду, она наверняка лишится чувств. Обнимаю ее, дышу ею, живу ею… и вдруг вздрагиваю от резкого скрипа открываемой двери.

Вель мгновенно отстраняется и загораживает меня собой. Я лихорадочно поправляю штаны и застегиваю ремень, пожирая глазами замерших у порога детей. Как они выросли! Алекс обогнал в росте Габи, а моя малышка стала настоящей красавицей…

— Это моя мама! — грозно хмурится мальчик, вырывает руку из хватки изумленной Сай, делает шаг вперед и враждебно глядит на меня. — Отойди от нее!

Его рука сжимает потемневший от времени деревянный меч.

— Сандро… — произносит Вель срывающимся голосом. — Сынок… Это ведь Джай! Разве ты не узнаешь его?