5. Акбар Наме. Том 5

[Батани] постоянно воодушевлял царских слуг и предлагал способы победы над врагами. Среди таковых значилось его замечание, что для успешного разрешения трудностей с Божьей помощью необходимо [наличие] двух условий. Первое: следует разрушить плотину на реке Пун-пун, чтобы вода, поступившая туда в этом сезоне и прибывающая день ото дня, излилась в Ганг, ибо в противном случае она достигнет крепости и сведёт на нет усилия осаждающих. Во-вторых, Хаджипур необходимо очистить от врага, ибо большая часть продовольствия для него доставляется оттуда. Муним-хан приказал Хан Аламу взять Хаджипур, однако тот возразил, что Двор назначил его в передовой отряд войска. Из-за этих разногласий сей замысел отложили. Маджнун-хана и некоторых храбрецов послали разрушить плотину. Они выступили ночью и исполнили это задание наилучшим образом. Благодаря доброй удаче Шахиншаха Сулейман и Баба Манкали, охранявшие плотину, предались в ту ночь сну беззаботности. Стыдясь своего поведения, они стали скитальцами в пустыне погибели и отправились в Гхорагхат.

Поскольку осада затянулась, а Его Величество и так склонялся к тому, чтобы направить поводья на завоевание восточных областей, получение депеш укрепило его намерение. Итак, царская свита направилась из Фатхпура в Агру, и началась подготовка к походу. [Осуществили мероприятия] по оснащению больших: кораблей и приняли решение, что Его Величество Шахиншах вместе с принцами и несколькими дамами, а также избранными сановниками Двора отплывут на корабле, тогда как основные силы и великий обоз отправятся посуху. Поскольку на сборах число отсутствующих превысило число присутствующих, для обеспечения явки войск были назначены способные и усердные сазавалы. В Агре Шахиншах уделил внимание подготовке к сему походу, считая улучшение мира [формой] почитания Господа.

84

В эту пору создатель сих славных записей, Абу-л Фазл, сын Мубарака, повинуясь возвышенному указанию и таинственному посланию, возвысился коленопреклонением при Святом Дворе Шахиншаха. Силою Бо^жеетвеппой помощи это положило начало его исцелению от гордыни, исполненной самолюбования. Вот сжатое повествование о том. Явившись из сокрытой палаты чрева в шумный кабак существования, он (Абу-л Фазл) на пятом году жизни приблизился к обычной рассудительности⁸. Под наставительным оком своего отца духовного и земного на пятнадцатом году [жизни] ознакомился с науками рационалистическими и традиционными (фанун-и-хикми-у-алум-и-накли). Хотя они распахнули врата знания и обеспечили ему доступ в приёмные покои мудрости, однако

вследствие своего злополучия стал он себялюбивым и самонадеянсобственными достоинствами, а сонм учеников вокруг него лишь увеличил его самомнение. Их слепое преклонение и недостаток рассудительности вложили is его ум мысль об аскетизме и отшельничестве. Хотя днём его комната освещалась наставлением в науках, ночью он отправлялся путём странников и общался с приверженцами «Пути Исканий». Он черпал вдохновение у тех нищих, обладателей [истинных] сокровищ. Я¹⁰ пребывал в теснинах изумления и смятения пред лицом противоречивых воззрений поверхностно учёных и популярности подражателей формы. У меня не было сил ни хранить молчание, шт испустить крик. Хотя увещевания моего достопочтенного отца и оберегли меня от глуши безумия, однако целебные средства не достигали глубины моей смятенной души. Порой моё сердце тянулось к мудрецам страны Катай (хитта-и-Хата), порой оно стремилось к аскетам горы Ливан (друзам)¹¹ (?). Иногда покой мой нарушало желание общения с ламами¹² Тибета, а иногда тяга к португальским падре цеплялась за мой подол. Временами беседа с мубидами Персии, а иногда познание тайн Зенд-Авесты лишали меня сна¹³, ибо душа моя чуждалась общества как здравомыслящих, так и (духовно) охмелевших из моей страны¹⁴. Хотя голод

ным.

Стопа его деяний

на некоторое время застыла, восхищаясь