5 лет среди евреев и мидовцев

Однако слова об автономии не превращались в дела. Палестинцы отреагировали на это массовыми беспорядками, которые вспыхнули 7 декабря 1987 года в секторе Газы и быстро распространились по всему Западному берегу (Иудея и Самария). Началась интифада (“отряхивание”, “выступление” в переводе с арабского), получившая название “война камней”. К сожалению, камнями не ограничивались. Выступая в апреле 1994 года в кнессете, Рабин сообщил: погибли 219 израильских граждан (включая 68 сотрудников служб безопасности), ранено 7872 израильтянина (из них 5062 из тех же служб). На другой стороне 2156 убитых (из них 922 человека убиты самими же палестинцами, как коллаборационисты), ранено 18967 палестинцев. Встречаются и другие числа, но прядок примерно такой же.

Арафат маневрирует. 15 ноября 1988 года Палестинский национальный совет провозглашает создание “Палестинского государства”. А через месяц Арафат заявляет о признании существования Израиля и прекращении террористической деятельности. В Израиле бурно отреагировали на первое и крайне скептически встретили второе. Политический маятник сместился чуть вправо. Второе коалиционное правительство возглавил Шамир. 14 мая 1989 года правительство утвердило так называемую “программу Шамира”. По существу это был план автономии.[8] Палестинцам (“своим”, израильским) предлагалось самоуправление. Переговоры с ООП исключались. Исключалась и возможность образования палестинского государства. В Вашингтоне были недовольны жесткостью Шамира. Конфликтная ситуация сложилась внутри правительства. Кончилось тем, что в марте 1990 года кнессет вынес вотум недоверия правительству.

В результате сложных политических игр в июле создается следующее, уже чисто правое правительство, которое снова возглавляет Шамир. Радикальные перемены в Советском Союзе, растущее давление американцев, продолжающаяся интифада проложили мост в Мадрид.

Мадридская конференция по Ближнему Востоку проходила 30 октября — 1 ноября 1991 года. Сопредседателями были США и СССР (отсюда — институт коспонсорства). Больше всего конференция была нужна Дж. Бушу. Выиграв войну в Заливе, он хотел выиграть мир рядом с Заливом. Нужна она была и М. С. Горбачеву. Он получил шанс выступить “на равных” с президентом США. Гораздо меньше ощущали потребность в конференции евреи и арабы. Можно сказать. Что они появились в Мадриде не потому, что хотели, а потому, что не могли не появиться.

Речи, произносившиеся в Мадриде, были рассчитаны на публику. Буш и Горбачев демонстрировали свою приверженность миру. Шамир повторил свои “нет”. Министр иностранных дел Сирии Фарук Шараа размахивал старой фотографией Шамира, которую когда-то распространяли англичане, разыскивая его по подозрению в терроризме. Непреклонными выглядели палестинцы. И все-таки конференция не провалилась, и это уже был успех. Удалось собрать в одной комнате, усадить за один стол тех, кто долгие годы отказывался это сделать. И удалось договориться, что переговоры будут продолжены на трех направлениях, трех “треках”: сирийском, ливанском и иордано-палестинском.

Переговоры вяло, но начались. 10 декабря 1991 года в Вашингтоне были задействованы сирийский и ливанский “треки”. 18 декабря состоялась первая встреча израильтян с объединенной иордано-палестинской делегацией. Но интифада продолжалась. Продолжались споры внутри правительства о допустимости или недопустимости “уступок” палестинцам. Ультраправые стали покидать правительство. Не дожидаясь вотума недоверия, Шамир договорился с оппозицией о проведении досрочных выборов. Они были назначены на 23 июня 1992 года.

Избирательная кампания шла на высоком накале.

“Речь идет, — писала русскоязычная “Наша страна”, — о противоборстве двух направлений, двух мировоззрений, двух путей развития. Один ведет к изоляции от мира, к усилению национализма и религиозного диктата. Другой выводит Израиль в фарватер мировой политики в роли светского прогрессивного государства, вступающего в XXI век”.

Столкновение программ, идей обострялось схваткой людей, амбиций. Для Израиля, где из-за мизерных масштабов страны все знают всех, личностный фактор имеет особое значение.

Начнем со столкновения идей. Ликуд обвинял Партию труда в приверженности социализму, в том, что она опирается на еще более левые партии, которые “десятилетиями ориентировались на сталинский режим, затыкая рот любому, кто говорил об этом режиме правду, предпочитая защите евреев от террора “интернациональное” братство с арабами. И сегодня их главная цель — отдать территории арабам для создания в подбрюшье Израиля палестинского государства.

Филиппики Аводы выглядели более сдержанно. Ликуд обвинялся в: