5 любимых женщин Высоцкого. Иза Жукова, Людмила Абрамова, Марина Влади, Татьяна Иваненко, Оксана Афанасьева

Гостеприимный дом Макса Леона всегда был открыт для гостей с «Таганки». Обычно все начиналось после ужина в ВТО. Пили водку, пели песни. Высоцкий – свои, Золотухин – русские народные. Марина подпевала. И всем было хорошо.

Макс Леон, Марина Влади и Владимир Высоцкий

Разудалые вечеринки устраивала и Влади в своем гостиничном номере. Журналист Черток с легкой ностальгией вспоминал: «В Москве проходил международный кинофестиваль… Однажды мы большой компанией, где был и Высоцкий, допоздна засиделись… Валяли дурака, веселились; я им Гитлера показывал с расческой – свой коронный номер… На следующее утро дирекция фестиваля проводила ежедневную «летучку». Там был и мой шеф, редактор журнала «Советский экран» Дмитрий Сергеевич Писаревский. Эта мерзкая тетка, за мной шпионившая, злорадно говорит: «Я предлагаю Чертока отозвать с фестиваля и запретить ему работу с иностранцами: его ночью выволакивали из спальни французской актрисы Марины Влади. Сами понимаете, как он нас всех скомпрометировал». Все насторожились, смотрят на моего редактора. Он встал и в полной тишине четко произнес: «Я никогда не запрещал своим сотрудникам е…ь французскую актрису Марину Влади!» Раздался такой гомерический хохот, после которого придираться ко мне было просто невозможно…» (П. Капшеева. Этюды Семена Чертока…).

Но вновь дела семейные, киношные и прочие постоянно тянули Марину Влади домой, во Францию.

«…Птицы на запад уносят любимых…», – тихо злился в стихах Высоцкий. Моменты ее отлучек его терзают чуть не физически. Он не выдерживает, звонит в Париж. Маринина мама, наблюдая во время странного телефонного разговора за дочерью, говорит ей: «Ты влюблена…». Наплевав на возможную чопорность семейства Поляковых, Высоцкий пишет отчаянно-нежное письмо будущей теще: «Дорогая Милица Евгеньевна!» Марина рассказывала: «Она каждый день читала мне твои письма, потому что я еще не умела тогда бегло читать по-русски…» (М. Влади. Владимир, или Прерванный полет…).

Он пытается «от себя бежать, как от чахотки…». Без предупреждений и звонков внезапно (даже для себя) улетает на «край края земли» – в Магадан, где в местной газете трудится его друг-приятель еще со школьной скамьи Игорь Кохановский. Высоцкому казалось, что именно этот человек должен понять все его проблемы. «Проговорили мы всю ночь, – вспоминает Кохановский. – Тогда я узнал, что Володя влюбился в Марину Влади. Но я как-то не придал особого значения этой новости, так как родилась она, насколько я мог понять, во время… загула. А в такие периоды с Володей могло произойти все что угодно и прекращалось сразу же, как только прекращался и сам загул. Я подумал, что и на сей раз с этой новоявленной любовью будет то же самое…» (И. Кохановский. «Письма Высоцкого» и другие репортажи на радио «Свобода». М.: Физкультура и спорт, 1993).

Ничего-то так и не понял Кохановский в своем друге.

Тогда Высоцкий буквально силой поволок Игоря Кохановского на магаданский почтамт: звонить Марине в Париж. Представляете линию Магадан – Париж?! То-то. Но Высоцкому удалось обаять телефонистку, наговорив массу приятных вещей и комплиментов. Она таки связалась с Москвой. Там посмеялись и сказали, что сделают это, только если разговор закажет сам Ален Делон. Или в крайнем случае Бельмондо. Ни на того ни на другого Высоцкий явно не тянул. «Володя был с хорошего похмелья, – помнит Кохановский. – Это было заметно даже не посвященному в происходящее накануне. К тому же он был небрит – с утра не мог заставить себя побриться… Володя как-то быстро успокоился и стал рассказывать, какой Марина в Москве произвела фурор, и как за ней увивались и Женя Евтушенко, и Вася Аксенов, и еще – какой-то режиссер с «Мосфильма», и как она всем этим знаменитостям предпочла его… «Нет, еще ничего не было. Но, кажется, будет…» (там же).