5.Мекленбургская принцесса

— Да, было такое, — покивал головой хозяин и велел служанке: – Ну-ка, дай кружку пива человеку, видать, он и впрямь попал в беду.

— Нам нужна помощь, они увезли госпожу Марту и маленькую принцессу!

— Ты говоришь вздор, — неожиданно вмешался сидящий в углу молодой человек, одетый как средней руки дворянин. — Мекленбургская принцесса Евгения вместе с матерью герцогиней Катариной Шведской сидят сейчас в Гюстровском замке, а не разъезжают по Брауншвейгу!

— Не в обиду будь сказано вашей милости, — отозвался утоливший жажду возница, — да только у герцога-странника далеко не одна дочь. Уж это вам всякий скажет! Я слова не скажу про его жену герцогиню Катарину и их детей, да пошлёт им всем Господь многих лет жизни! Но при дворе его благородной матушки герцогини Клары Марии давно живёт его старшая дочь, родившаяся ещё, когда тот был простым принцем-изгнанником и бродил по дорогам Германии, спасаясь от своих жадных родственников, задумавших его погубить.

— А госпожа Марта – мать этой малышки?

— Истинная правда, благородный господин! — закивал Клаус.

— Но отчего ты зовёшь её принцессой? Ведь она незаконнорождённая дочь Иоганна Альбрехта!

— Ваша милость, как видно, давно не были в наших местах, ибо тут все давно знают, что герцогиня Клара Мария души не чает в своей внучке, хоть та и не родилась в законном браке! А потому, она упросила своего сына дать ей титул такой же, как и тем его детям, что родила Катарина Шведская. Ну, а поскольку, не в укор будь сказано, нашему доброму герцогу-страннику, он не слишком-то привык считаться с правилами и законами, то ему ничего не стоило объявить свою приблудную дочь принцессой!

— Всем известно, что Мекленбургский герцог – еретик, и отрёкся от истинной веры! — пробурчал кто-то из присутствующих, но его тут же одёрнули.

— Чтобы ты понимал, простофиля. Зато он справедлив и милостив к беднякам и безжалостен к обирающим их богатеям и чиновникам!

— С чего это ты взял?

— С того, что когда он вернул себе герцогство, то первым делом приказал повесить всех сборщиков налогов и с тех пор Мекленбург процветает, хотя Иоганн Альбрехт там уже давненько не был!

— Он сбежал в дикую Московию, и тамошние дикари выбрали его своим царём!

— Зато теперь в его землях даже самая последняя крестьянка ходит в мехах, как будто она любимая дочка бургграфа! У меня кум частенько бывает в тех местах и сам всё видел. Так что его подданным не приходится жаловаться на своего господина и, ей-богу, я бы и сам не прочь стать таковым.

— Где ты говоришь, это случилось? — тихонько спросил Клауса, подошедший к нему дворянин, не обращая внимания на развернувшуюся перепалку.

— В миле[9] отсюда, добрый господин!

— Ты покажешь мне это место?

— С радостью, только неужто вы один пойдёте на выручку маленькой принцессе?

— Ты видишь здесь ещё кого-нибудь? — вопросом на вопрос ответил тот.

— Как прикажет ваша милость.

— Ну и отлично, — усмехнулся незнакомец и обернулся к слуге, уплетавшему за обе щёки наваристую похлёбку. — Эй, Иржик, хватит стучать ложкой! Поднимайся и седлай лошадей.

— Но как же так, господин фон Гершов, — возмутился тот, — вы ведь не успели отобедать, да и кони наши ещё не отдохнули!

— Я сказал – седлать лошадей! — сдвинул брови Болек и слуга, хоть и нехотя всё-таки отправился выполнять распоряжения, ворча при этом о своей каторжной жизни.

После нескольких часов скачки, главарь бандитов, очевидно, решил, что они удалились на достаточное расстояние от места трагедии, и распорядился остановиться на отдых. Повинуясь его приказу, подручные сбросили наземь пленниц и принялись разводить огонь, чтобы приготовить пищу. Шурка, воспользовавшись свободой, бросилась к матери и, обняв её, прижалась к груди.

— Всё будет хорошо, моя милая, — попыталась успокоить её Марта. — Нас обязательно спасут.

— Это вряд ли, мадемуазель, — раздался рядом насмешливый голос Бопре. — Пока в замке герцогов поймут, что случилось, мы будем уже далеко.

— Негодяй! — процедила в ответ камеристка и наклонила голову к дочери, чтобы не видеть самодовольного лица предателя.

— Зато богатый! — весело засмеялся тот, ничуть не чувствуя себя оскорблённым.

— Оставьте его, матушка, он просто дурак! — неожиданно для самой себя выпалила Шурка и с вызовом посмотрела на француза. — Да-да, вы просто недоумок, мсье! Немного терпения и вы вполне смогли бы жениться на моей матери, и, получив в награду титул и земли, безбедно жить до конца своих дней! Но, поскольку, всеблагий Господь озаботился дать вам только смазливую наружность, совсем позабыв о мозгах, этой блестящей будущности вы предпочли ремесло вора и разбойника!

— O la la! — не удержался от возгласа гугенот, — оказывается у юной принцессы весьма острый язычок! Но я не обращаю внимания на оскорбления, полученные от глупых маленьких девочек. Тем более что моя награда будет достаточно велика…

— Единственной наградой вам будет кусок стали, пронзивший ваше чёрное сердце! И, честного говоря, я не могу понять только одного, почему нанявший вас человек до сих пор этого не сделал?