5.Мекленбургская принцесса

Не тут-то было, девушка бросилась бежать, оглашая пространство дикими криками. Откуда-то появившиеся люди бросились за ней, и скоро беглянка была схвачена и принесена на свою постель. Самое странное, что все окружающие её, включая сидевшую у изголовья женщину, были великанами по сравнению с Шуркой. Во всяком случае, большинству из них она доставала едва ли до пояса. Кроме того, они были донельзя странно одеты, в какие-то длинные платья, поверх которых были не менее длинные передники, а на головах уродливые чепцы. Но хуже всего было то, что все они говорили на немецком и это последнее обстоятельство так поразило Александру, что она замолчала.

— Что с тобой, дитя моё? — чуть не плача, спросила женщина, которую все называли фройляйн Марта.

— Где мой ребёнок? — робко спросила Шурка, чувствуя, что сходит с ума.

— Какой ещё ребёнок, девочка моя? Тебе ведь всего восьмой год от роду!

Слова эти как громом поразили девушку, и она в испуге схватила себя за грудь, но тут же её одёрнула. Во время беременности её довольно таки символические до той поры груди заметно выросли и были, по меньшей мере, второго размера. Во всяком случае, лифчик пришлось покупать, и теперь её вряд ли кто-нибудь мог перепутать с парнем. А теперь под рубашкой из грубого полотна было только худенькое тело с выпирающими рёбрами и ни малейших признаков молочных желёз. В панике она схватилась за голову, и тут же последовало новое потрясение. На ней были довольно длинные волосы, прикрытые к тому же каким-то нелепым чепчиком с кружевами. "Я сошла с ума! — мелькнула в голове мысль. — Или нет, меня обкололи обезболивающими или успокоительными, и это глюки!"

— Что с тобой, Клара Мария?

"Точно глюк", — подумала Шурка, но вслух неожиданно для самой себя сказала совсем другое: – Простите, мне приснился страшный сон и я… очень хочу есть!

Окружавшие её женщины переглянулись с таким ошарашенным видом, будто она попросила звезду с неба, но через минуту ей подали чашку крепчайшего куриного бульона, распространявшую вокруг себя просто восхитительный аромат. Он, к сожалению, быстро кончился, но Саша была уверена, что никогда в жизни не ела ничего вкуснее!

Примерно через неделю, когда девочке стало лучше, герцогиня Клара Мария Померанская и Вольфенбюттельская, пожелала её увидеть. Шурку переодели в новую рубашку и длинное платье. На худые ножки натянули толстые вязаные чулки, а на голову нахлобучили ненавистный чепец. Зеркал в том крыле дома, где они жили не водилось, так что оценить свой внешний вид Шурка не могла, но все вокруг уверяли её что она выглядит как ангелочек. "Померла, что ли?" – хмыкнула та про себя, но озвучивать не стала. Проблем в её жизни хватало и без этого. Как ни дико это было осознавать, но Александра поняла, что попала в чужое для неё детское тело, причём жило это тело в далёком прошлом, а насколько далёком – понять она пока не могла. Женщина, сидевшая у её изголовья, действительно была матерью девочки, то есть теперь Шурки. Причём, когда Марта оказывалась рядом с ней, сердце её начинало ускоренно биться, накатывал прилив нежности, и хотелось прижаться к ней, как будто она и впрямь была её мамой. Похоже, что они с дочерью были очень близки, и чувство это передалось новой владелице тела по наследству.

Увидев герцогиню, Саша неожиданно вспомнила, где видела её раньше. Это была та самая пожилая женщина из её снов. Это она встречалась с Померанским герцогом, беседовала с шведской принцессой и княгиней Дарловской. А ещё это она сказала Марте, что любит всех своих внуков!

— Подойди ко мне, дитя моё, — велела ей Клара Мария.

Марта подтолкнула её вперёд и девочка, сделав несколько шагов, присела в книксене. Надо сказать, что получилось это весьма изящно, как видно, учили её этикету всерьёз.

— Ты очень напугала нас, — продолжила герцогиня. — Я слышала, у тебя было нехорошо с памятью, и ты не узнавала многих знакомых тебе людей? Скажи мне, дитя, ты помнишь меня?

— Вы – моя бабушка? — несмело спросила Шурка, и этот ответ заставил ахнуть всех присутствующих, а прежде всего мать.

— Верно, — ничуть не смутилась пожилая женщина, и губы её тронула слабая улыбка. — Я, действительно, твоя бабушка и потому очень рада, что тебе уже лучше. А кто это такой, ты помнишь?

С этими словами герцогиня поманила девочку к себе и показала ей небольшую миниатюру с портретом. Взглянув на него, Шурка равнодушно покачала головой. Изображённый на ней молодой человек был ей совсем не знаком, да и вообще, выглядел на её вкус слишком помпезно. Длинные волосы, роскошные кружева, дорогое платье и лишь висящая на боку шпага указывала на его принадлежность к мужскому полу.

— Нет, бабушка, — помотала она головой.

— Ничего удивительного, — не стала огорчаться Клара Мария. — Ты ведь его никогда не видела. Это мой сын, Иоганн Альбрехт, в ту пору, когда он был ещё принцем. Это твой отец, дитя!