50/50. Опыт словаря нового мышления

Судьбы религиозных идей в России за последние столетия в значительной мере связаны с тенденциями их гиперсоциализации и даже политизации. Позиции защитников, скептиков и наиболее радикальных оппонентов религии строились на протяжении всего этого времени в большей степени на утверждении или отрицании ее социальных функций, чем на отношении к метафизическим и экзистенциальным постулатам. Квинтэссенция этой поистине уникальной ситуации содержится в рассуждениях героев Достоевского: «Если бога нет, то все позволено», «Если бога нет, то какой же я капитан»…

Соответственно, аргументы российского атеизма - от Белинского да марксистов - концентрировались на обличении вульгарно-сервилистских (в их представлениях) функций религии и церковности и неумолимо тяготели к вульгарному богоборчеству и попоедству. Оборотную сторону такой радикализации социального атеизма составила довольно ясно обозначившаяся еще на ранних стадиях его формирования тенденция к сакрализации самого общественного движения, его авторитетов, его текстов, его жертв и т. д. Социалистический идеал приобрел при этом черты не просто даже социальной утопии, но прямого подобия царства Божия на земле, которое одним фактом своего осуществления устранило бы всякую возможность апелляции к религиозному утешению или метафизическим ориентирам. Сложилось представление о том, что радикальное преобразование общественно-экономических отношений способно сразу и полностью, раз и навсегда разрешить все проблемы социального, индивидуального и духовного существования человека.

В пореволюционной ситуации такая точка зрения нашла свое продолжение в политике государственной антирелигиозности, имевшей не прагматические, а почти исключительно идеологические основания. Предполагалось, что государственно-идеологический контроль над всеми сферами публичной и частной жизни вместе с принудительным ограничением возможностей религиозной деятельности (закрытием храмов, запрещением церковной благотворительности и пропаганды и пр.) в кратчайший срок обеспечат всестороннее торжество сакрализованной (до степени политического культа) антирелигиозности.

Эти расчеты не сбылись. Социально-экономические трансформации не только не приблизили общество к идеалу утопической гармонии, но в немалой мере сам этот идеал дискредитировали; распространение религиозного индифферентизма среди значительной части населения не может отождествляться с утверждением воинственно-атеистического мировоззрения. Существуют основания полагать, что этот индифферентизм, обусловленный в основном форсированными процессами урбанизации и раскрестьянивания, тесно коррелирован с индифферентизмом моральным.

Неудача попыток «социального» искоренения религии обнаружила неадекватность чисто социологических концепций ее существования (эвгемерических, марксистских или дюркгеймианских), не принимавших во внимание культурно-исторические и личностные структуры.

В последнее время в рамках переоценки социальных измерений нынешнего советского общества наметились определенные новые тенденции в положении религии и отношении к ней. Прежде всего налицо все более явственный отказ государственной власти от линии на форсированное «вытеснение» религии из общественной жизни: исправление нарушений законности и начатый пересмотр самого законодательства о культах, легализация благотворительной активности церкви. Затем, как в официальных документах, так и в научной и широкой литературе сделаны существенные шаги к более объективной оценке исторической, культурной и психологической роли религии. Наконец - что, по-видимому, наиболее важно, - налицо отречение от абсолютистских квазирелигиозных претензий государственно-политических и официально-идеологических структур. Правовое государство, необходимость которого наконец получила должное признание, исключает сакрализацию власти, авторитета или каких-либо институтов государства, в том числе идеологических, равно как и претензии таких институтов на тотальное решение проблем человеческого существования. Тем самым создается основа для перспективы институционального и идеологического плюрализма общества.

Либерализм

Филип Нэмо

Философия либерализма, выраженная в самом общем виде, заключается в том, что свобода личности не противоположна всеобщему интересу, а представляет собой его главную пружину. В этом смысле «формальные» свободы (те, которые записаны в Декларации прав человека, 1789 г.), осмеянные как традиционалистами, правыми, так и марксистами, левыми, не вступают в противоречие, с «реальными» свободами, а напротив, являются условием их существования.

Либерализм и демократия

Слово «либерализм» обозначило в истории идей два феномена: