50/50. Опыт словаря нового мышления

В кино нет «высоких» и «низких» жанров: любую социальную проблему можно осмыслять и разрешать в рамках каждого жанра, включая мелодраму и фарс; неумение работать с жанрами свидетельствует о падении профессионализма в среде творцов кино. Фильм, конечно же, должен приносить доходы своему создателю; чистая коммерция - удел лишь второсортного кино, паразитирующего на стереотипах. Наоборот, авторское и массовое кино совпадают тогда, когда режиссер не идет на поводу у вкусов публики, а выражает в своей работе доступным киноязыком то, что волнует именно его. Расцвет авторского кино 60-х годов совпадает с появлением многочисленных лент социального протеста, с борьбой за «дешевое» кино, освобождающее автора от диктата финансистов или правительственных бюрократов. Тотальный контроль кинопроизводства со стороны государства, ограничение творца жесткими рамками идеологических предписаний может вести к самым неожиданным парадоксам: ультралевый и революционный фильм может объективно служить тоталитаризму, а «развлекательный» мюзикл или чечетка Фрэда Астера - формировать демократическое сознание.

Кинопропаганда необходима и неизбежна в любом обществе. Ее роль в борьбе с нацизмом, нетерпимостью, расовыми предрассудками и т. д. общеизвестна. В то же время в тоталитарных обществах она подменяла личностные ценности коллективно-идеологизированными, изначально отказывалась от изображения реальности, которую заменяла утопической ирреальностью; мифологию, типичную и традиционную для данной культурно-экологической ниши, подменяли квазимифы, так что присущему кинематографу реализму приходилось присваивать некий эпитет, чтобы отличать его от старого понятия.

Манипуляция общественным сознанием при такой всевластности государства приводит постепенно к тому, что даже документальное кино при тоталитаризме становится игровым (казусы с пересъемками речей Сталина). Политическая цензура подменяет в таких обществах естественную цензуру моральную; стержень всякого фильма - конфликт человек/общество - подвергается манихейскому упрощению и всегда решается в пользу общества. При таком подходе любые ввозимые в страну фильмы воспринимаются как «пропагандистские», если изображают антагонистическое общество «слишком хорошо». Остается лишь ввозить заведомо слабые и второсортные ленты - к тому же это ведет к безответственности режиссеров. Ремесленникам и конъюнктурщикам легче и уютнее жить, когда им не с кем конкурировать, так что можно позволить себе вкусы и реальные запросы зрителей. Тем не менее, при увеличении свободы в обществе именно кинематограф, обладающий магической властью разрушать многоразличные табу, может наиболее эффективно помочь «раскрепощению» и оздоровлению общества, его очищению от былых кошмаров и фантомов.

Как некий социальный институт, кино формирует зрителя и влияет на общество, способствуя расширению сознания; в свою очередь общество, воспитанное кинематографом, становится более искушенным в этой сфере и требует от кино новых достижений, как технических, так и творческих. Иначе говоря, между обществом и рожденным им кино существует постоянная и паритетная амбивалентная связь.

Кино становится тем более социальным, чем чаще его героем становится отдельный индивид, независимая человеческая личность, сбалансированная жизнь которой есть залог здоровья всего общества в целом.

Ани Гольдман