50 и один шаг назад

Сложно передать все свои ощущения, когда ты сама видишь, что люди желают уродства сами. Я осматриваю толпу, с жадностью ожидающую дальнейшего продолжения шоу. И приходит понимание, что я никогда не стану частью их. Как бы я ни любила Ника, как бы ни хотела быть с ним, но для меня вот это всё, что я увидела и узнала, стало невозможным препятствием.

На «сцене» начинается какое-то движение, и я моргаю, концентрируя взгляд на чёрных свободных штанах, держащихся на узких мужских бёдрах. Кубики пресса, которые под моими руками когда-то сжимались от возбуждения, играют в свете. Широкая грудь, которую я когда-то покрывала поцелуями. Эти руки, которые я так люблю, и которые умеют дотрагиваться до меня с особой нежностью.

Мне не нужно угадывать этого человека под чёрной маской. Это тот, кого я всегда буду искать во сне. Это тот, кто умеет причинить мне боль, не прикасаясь ко мне. Это Николас Холд.

– Боже, – по щеке скатывается слеза от сжавшегося горла, когда мужчина полностью вышел на свет.

Внутри меня всё перевернулось, словно я очутилась в самом страшном и невероятном кошмаре во всей моей жизни. Это даже не больно, это остро и жгуче отдаётся в груди, как будто меня туда укусила змея, отравив сердце. И теперь оно леденеет с каждым вздохом.

– Это его сессия. Они проходят тут крайне редко для публики, в основном закрытые. Но каждый из нас ждёт таких дней. Ведь садисты самые опытные из нашего мира. И каждый доминант или же домина хочет быть похожим на них. Это праздник для всех, – шёпот Роберта на ухо подтверждает все предчувствия, которые когда-то терзали меня.

Смотрю на единственного человека, которого люблю в этой жизни, который дал мне много и забрал ещё больше. Мне хочется закричать, попросить его прекратить это, не предавать меня вот так легко и просто. Но я молчу, пребывая в какой-то прострации, не дающей мне даже двинуться.

Только сейчас сквозь пелену из слёз я замечаю в его руке какой-то предмет, и прищуриваюсь, чтобы разглядеть его.

– Это кнут, особый кнут, сделанный на заказ именно для него. Это его любимый девайс, самый болезненный, самый запоминающийся и самый красивый. Он может разорвать кожу лучше скальпеля, а может оставить только точку. Сейчас начнётся экшен, сама сессия. А до этого был разогрев падлом, – продолжает нашёптывать Роберт.

Ник раскручивает кнут, разминая его в руке, и резко взмахивает им, разрывая воздух, и оставляя свист позади, на который публика издаёт восхищенный возглас. Публика, но не я. Я жмурюсь от этого, но зачем-то продолжаю стоять и любить его.

– Смотри, никто не умеет вот так работать кнутом, как он. Сейчас он покажет невероятное мастерство, – слышу такое возбуждение в шёпоте Роберта, что кривлюсь от этого.

Как в замедленной съёмке я вижу, как незнакомец, которого я думала знаю, разворачивается, вставая спиной к жертве.

– Не надо, – одними губами молю его. Ник разминает плечи и шею, а затем резкий поворот и тёмно-бордовый тонкий язык, как молния прорезает воздух, опускаясь на ягодицы девушки. Она дёргается, но я не слышу ни звука от неё, только толпу вокруг. Я отворачиваюсь, а из глаз вырываются крупные слёзы.

Ощущения как будто он ударил сейчас меня, но не оставил следа на коже, лишь на сердце.

– Посмотри, больше никого не узнаёшь? – Спрашивает шёпотом Роберт, поднимая моё лицо к себе, и разворачивая его к «сцене». Где мужчина, бывший для меня единственным смыслом, готовится к новому удару.

Теперь он встаёт боком, что я с лёгкостью могу увидеть татуировки на его спине. А я целовала каждую звезду на нём, я надеялась стать одной из этих звёзд. А в итоге я стою среди людей, к которым никогда не буду принадлежать, и смотрю на то, как мужчина изрезает кнутом моё сердце. Предатель.

Ник взмахивает рукой, а бордовая змея в его ладони повторяет движение, делая круг в воздухе, и опускается на левую ягодицу, оставляя после себя алый след, который пересёк первый. Девушка вздрагивает, тряся светлыми волосами, пытаясь, видимо, освободиться, но разве её кто-то слышит? Нет, они все наслаждаются болью на её лице. Её лицо…

– Боже… Господи… Лесли, – я закрываю рот рукой, пока в горле собирается огромный ком, когда я узнаю девушку.

Новый удар проходится ей между ягодиц, и она раскрывает рот, который заткнут кляпом. И я слышу её крик, я вижу её слезы, катящиеся по лицу, как и по моему.