50 великих книг о пути к истине

К этому времени в Петербурге им были написаны «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Петербургские повести», «Ревизор» и «Миргород», а, будучи за границей, он закончил и свою знаменитую поэму «Мертвые души»…

По сути, Гоголь был весь соткан из парадоксов. Зигмунд Фрейд сказал бы, что высокий литературный талант этого писателя порожден исключительно его неудовлетворенной сексуальностью. Известно также, что еще раньше итальянский психиатр Чезаре Ломброзо в своей книге «Гениальность и помешательство» упомянул случай Гоголя, как ярчайший пример того, что между гением и болезнью существует причинная связь.

Гоголь вообще отличался различными причудами. Например, он испытывал неловкость в присутствии незнакомых людей и боялся грозы. Необычным оказывалось также его увлечение кулинарией и рукоделием. К странностям Гоголя относится и его болезненная мнительность, парадоксально сочетающаяся с чувством превосходства над другими, религиозность и вера в языческие темные силы, насмешливое отношение к действительности, сочетающееся с унынием и устрашающими видениями. Он вполне реально ощущал вмешательство демонических сил в жизнь человека, считал женщин причиной греховности, никогда не был женат, сжег второй том «Мертвых душ» и не имел собственного дома…

Известно, что еще в молодые годы его начали одолевать приступы меланхолии, сочетающиеся с резким снижением аппетита, катастрофическим похуданием и болями в различных частях тела, которые перемежались периодами повышенного настроения, чрезмерным чревоугодием и желанием бурной деятельности. Это были моменты, когда его депрессия и мнительность мгновенно исчезали. Он вновь начинал чувствовать себя здоровым и юношески свежим.

Позднее, будучи в Италии, он, по-видимому, перенес малярию, завершившуюся энцефалитом, осложнившим его и без того бедственное душевное состояние. Именно после Италии у Гоголя стали возникать обмороки, заканчивающиеся продолжительным болезненным сном. Писатель начал бояться, что он умрет, или, хуже того, что во время одного такого припадка его примут за мертвого и похоронят. А поэтому более десяти последующих лет он не ложился в постель, предпочитая дремать, сидя в кресле.

Хуже всего, что с годами периоды оптимизма, сопровождаемые жаждой деятельности и культом еды, стали все короче, а потом и вовсе исчезли. В последние годы жизни Гоголь находился в постоянно подавленном настроении, отягощенном болезненной мнительностью, что все сделанное им ранее является серьезной ошибкой.

В попытках улучшить свое душевное состояние Гоголь посещал монастыри, подолгу молился, постился, но все напрасно.

Будучи в Иерусалиме у Гроба Господня Гоголь не ощутил никакого благоговения, кроме сердечного холода, в итоге решив, что он настолько закоренелый грешник, которого уже ничто не исправит. Он даже решает уйти в монастырь и стать монахом, но монашество не состоялось. Усугубили его положение и многочасовые беседы с протоиереем Матфеем Константиновским, религиозным фанатиком, бывшим для Гоголя абсолютным духовным авторитетом, которого сейчас, спустя полтора столетия, можно назвать злым гением писателя. Именно Матфей постоянно внушал Гоголю не только его греховность, устрашая его смертью и муками ада, но и понуждал отречься от Пушкина, которого Гоголь очень высоко ценил, отказаться от литературного творчества и уничтожить уже написанный второй том «Мертвых душ». По словам очевидцев одна из бесед священника и писателя закончилась тем, что Гоголь закричал: «Довольно!.. Оставьте!.. Не могу долее слушать!.. Слишком страшно!..»

Многочасовые беседы с духовным лицом, а также смерть от тифа жены его приятеля Екатерины Хомятовой, дали свои негативные плоды – Гоголь отказался от литературного творчества и читал только книги духовного содержания. Удрученный и подавленный мыслями о своей греховности, он назначил себе суровую аскезу, начав говеть за неделю до Великого поста. Мало того, он и спать старался поменьше, хотя это никоим образом не укладывалось в православную догматику. Он окончательно ослабел, а потом слег и уже не поднимался до самой смерти…

В одну из ночей Гоголю почудилось, что он уже умер и находится в аду. Он дико закричал, разбудил слугу и, убедившись, что он еще жив, отправил его за священником. Но батюшка, увидев больного хотя и на шатающихся, но на ногах, уговорил его подождать с причащением. Случаем заинтересовался и митрополит Филарет, который попросил писателя подчиняться врачам, сказав, что это не является греховным, но находящийся в прострации Гоголь проигнорировал увещевания церковного иерарха. Он целыми днями сидел в своем кресле, не умываясь и не причесываясь, ел очень мало, а через несколько дней заявил, что он вообще отказывается от еды.