50 знаменитых бизнесменов

Местное начальство было в восторге. Ведь в Чебоксарах делали то, чего не было в Москве. Однако из столицы пришло распоряжение прекратить «эксперименты на людях». Федорову было предложено практиковаться на кроликах, собаках и… обезьянах, которых в Чебоксарах, естественно, не было. Никакие уверения в том, что оперируют только тех пациентов, которым другими методами помочь невозможно, не помогли. Чтобы отделаться от чересчур надоедливого врача, Федорова отправили в длительную командировку в Ташкент. Вернувшись, он обнаружил, что все его кролики передохли. Потом последовало разбирательство на партбюро. Некоторые сослуживцы стали избегать экспериментатора. Федоров написал заявление об уходе, которое тут же было удовлетворено.

В Москве Федоров познакомился с журналистом Аграновским. Тот позвонил в министерство, и это помогло. Был издан приказ о восстановлении Святослава Николаевича на прежней работе с оплатой всех дней вынужденного отсутствия, а директора обязали создать условия для продолжения работы. Однако в Чебоксарах после всего происшедшего работать было невозможно. Пришлось перебраться в Архангельск, где в пределах доступности был Ленинград с хорошей технологической базой.

В 1961 г. Федоров как заведующий кафедрой глазных болезней Архангельского мединститута продолжил работу над выпуском и имплантированием хрусталика и через два года с помощью ленинградских мастеров усовершенствовал свое изобретение, сделав лучший в мире искусственный хрусталик глаза со зрачковым креплением. Линзочки делали сами, нагревая пластмассу на электроплитке, а во время операции использовали нитки из женских капроновых чулок. До 1967 г. было сделано триста таких операций.

Несмотря на международное признание, в Союзе работа Федорова воспринималась далеко не однозначно, прежде всего коллегами-офтальмологами. Многие его метод просто не признавали. Тогда Федоров, получавший огромное количество писем от отчаявшихся больных, начал брать на операции людей в первую очередь из тех областей, где его изобретение принимали в штыки. В результате скептикам пришлось постепенно сдавать позиции.

И все же один раз работу чуть было не прикрыли совсем. В 1965 г. к Федорову приехала специальная комиссия во главе с профессорами из Одессы. Увидев результаты, они пришли в восторг. Но на заседании ученого совета института им. Гельмгольца, получив соответствующие инструкции, комиссия дала отрицательное заключение. И снова вмешательство журналиста Анатолия Аграновского, давнего поклонника и заступника Федорова, отдыхавшего вместе с председателем ученого совета в Карловых Варах, помогло предотвратить катастрофу.

Работать приходилось в очень тяжелых условиях. Число пациентов все возрастало, и Федоров начал подумывать о том, чтобы перебраться в город с развитой промышленной базой и продолжить развитие направления. Сначала выбор пал на Киев, где директор клиники Плитас собирался на пенсию и определил в наследники Святослава Николаевича. Но при личном участии Брежнева в Киев была переведена профессор Шлопак, когда-то доставшая соринку из глаза генсека. Пришлось искать другие варианты. В конце концов при поддержке министра здравоохранения Федорова перевели в Москву, разрешив взять с собой несколько сотрудников, приборы и инструменты.

Уезжать было трудно. Коллеги обиделись на «летуна»; в обкоме партии вообще запретили выдавать Федорову трудовую книжку и партбилет, но опоздали: Святослав Николаевич успел сняться с партучета и забрать трудовую книжку до выхода приказа.

Первые годы в Москве были очень сложными. Долгое время Федоров возглавлял небольшую лабораторию по имплантации искусственного хрусталика при 3-м Московском медицинском институте. Там в 1973 г. он занялся имплантацией искусственной роговицы, впервые в мире разработал и провел операции по лечению глаукомы на ранних стадиях.

В 1973 г. лаборатория выделилась из состава института и стала называться Московской научно-исследовательской лабораторией экспериментальной и клинической хирургии глаза Минздрава РСФСР. В этом же году здесь начали проводить операции по коррекции близорукости по методике Федорова, связанной с нанесением надрезов на роговицу.

К 45 годам у Федорова за плечами было два неудачных брака, и он решил, что «с женщинами всегда много проблем». Поэтому с новой женитьбой не торопился. Но вот 23 марта 1974 г. в кабинет к нему явилась красивая молодая женщина, которая, договариваясь о приеме по телефону, представилась как «аспирантка Иванова». Ее звали Ирэн и пришла она вовсе не за помощью в научной работе. В операции остро нуждалась ее тетя из Ташкента. Несколько недель Ирэн и Федоров виделись довольно часто и произвели друг на друга сильное впечатление.