50 знаменитых любовниц

Быть звездой английской сцены и не играть в пьесах Шекспира — немыслимо. Стелла проявила на редкость субъективное трактование драматургии прославленного автора. В ее Джульетте (1895 г.) проглядывало что-то греховно-притягательное, завлекающее, по-итальянски экспансивное, но в глазах жил страх и беспокойная обреченность. «Актриса изображала настроение, а не страсть», — констатировал Шоу. Такая Джульетта ему понравилась, покорила грацией движений, виртуозностью владения телом и голосом. Стелла даже музыку шекспировских строф передавала по-своему. И привычно мягкую, изящную Офелию (1898 г.) Кэмпбелл играла на критической ноте гибели человеческого разума. Это был надрыв чувств, настоящий разлад душевных сил. Только голос Шоу противостоял общей нелицеприятной критике: «Патрик Кэмпбелл с присущей ей смелостью, которая несносна, когда актриса делает неверные вещи, на этот раз сделала верную вещь: она представила Офелию по-настоящему сумасшедшей». В роли леди Макбет (1898 г.) она попыталась заворожить зрителей неразделимостью любви, коварства и искусительства. Ее вновь не поняли. В общем, шекспировской актрисой Стелле стать не удалось: она была слишком современна, эффектна и экстравагантна для классики.

Зато в очередной пьесе Пинеро «Знаменитая миссис Эббсмит» (1895 г.) она выплеснула такую экспрессивность, стремление довести человеческие страсти до накала, что успех был оглушающим. Доверяясь своей интуиции, «она властно отбрасывает в сторону пьесу и своей игрой окончательно вытесняет автора и этим спасает его от провала. Она создает иллюзию жизни и заставляет нас испытывать самые разнообразные и волнующие чувства. Мы верим, что ее прекрасные безумные глаза действительно устремляются в загадочное прошлое, что ее трепетные раскрывшиеся губы предвкушают близкое будущее, что тонкая игра ее рук и напряженная сдержанность тона вызваны загадочным настоящим. Конечно, мы ждем: вот-вот родится великая трагедия!» — писал Б. Шоу, признавая миссис Кэмпбелл «гениальной актрисой».

Столь пристальное внимание к Стелле со стороны прославленного драматурга, театрального критика и публициста было связано не только с ее профессиональной деятельностью. Как женщина, она глубоко запала в его душу и сердце. Конечно, в первую очередь она потрясла его как актриса. Он капитулировал перед ее талантом и признал, что стоило Стелле на сцене «сверкнуть глазами», как тут же «все нормальные мужчины лишались способности правильно оценивать художественные достоинства этого произведения». Шоу называл это воздействие «трагическим ослеплением». И хотя сам не причислял себя к «нормальным мужчинам» и заводил «театральные романы» в виде многолетней переписки с актрисами Эллен Терри, Флоренс Фарр и другими, но «эпистолярная любовь» с «беломраморной красой» — Стеллой Патрик Кэмпбелл — в его жизни и творчестве заняла совершенно исключительное место.

Знаменитый драматург был женат и договорился с Шарлоттой Шоу, что между ними не будет супружеской близости. Он не признавал любви, основанной на сексуальной почве, а ценил ее обрамление. Жена проявляла заботу и уход за его персоной, и Шоу ничего не собирался менять в своей личной жизни. Стелла же была верна своему непутевому мужу. Наконец-то через семь лет странствий, в 1894 г. Патрик возвратился в Англию и теперь жил в тени и на деньги своей знаменитой супруги. Стелла давно утратила все пылкие чувства и опекала мужа по привычке, с большей любовью относясь к своему новому увлечению — домашним собачкам. Но после гибели Патрика в 1900 г. в англо-бурской войне взаимное влечение между Стеллой и Бернардом Шоу вспыхнуло с новой силой.

Любила ли актриса прославленного писателя? Это до сих пор остается в значительной мере загадкой. Конечно, ей льстило столь откровенное преклонение с его стороны, но она понимала, что флиртует он в интересах дела — для работы ему было необходимо состояние влюбленности. Шоу и сам признавал: «Женщины многое теряют на мне… Я их надуваю по-крупной. В моих карманах полным-полно разменной монеты любви, но это необычные деньги, а фальшивые — у них волшебный курс. Любовь же дает мне развлечение, восстанавливает силы». Стелла отвечала ему той же монетой. Она его дразнила и притягивала к себе, особенно потешаясь над его строгим распорядком дня и нежеланием расстроить жену. Шоу рассказывал своему биографу X. Пирсону, как миссис Кэмпбелл задерживала его, не отпуская домой к жене: «Стелла пришпиливала меня к месту и творила чудеса — лишь бы я опоздал к обеду. Дело доходило до настоящей потасовки. Только научившись выворачивать ей руки, я нашел на нее управу. Один раунд нашего матча действительно закончился на полу. Мы дрались, как звери… Она заходила безбожно далеко».