50 знаменитых загадок древнего мира

Значит, существовали два основных направления проникновения в Средиземноморье праславян, а с ними и культов их богов. При таком объяснении проблемы – откуда пришли в Грецию чуждые боги, с севера или с востока, из Подунавья или из Малой Азии – становится ясно – с обеих сторон и примерно в одно время, во второй половине II тысячелетия до н. э. Конечно, это не было великим переселением народов. Основная масса праславян оставалась на родине, но наиболее подвижная прослойка устремлялась в оживленные и богатые приморские области. Процесс, характерный для всех индоевропейских народов того времени.

По всей видимости, носителями культа божества Кололо, сохранившего в себе основные черты покровителя пастухов и земледельцев, была племенная молодежь. По Б. А. Рыбакову, исходная точка многообразного облика Аполлона связана со скотоводческой, пастушеской средой. Молодые воины-пастухи двигались на юг, вовлекая в это движение племенную молодежь других народов. Возможно, и сами они были вовлечены в это движение в качестве составной части. Оседая на новых землях, пришельцы постепенно смешивались с местным населением, привнося при этом элементы своей культуры.

Что же двигало переселенцами? Почему они отрывались от своего народа, устремлялись в далекие края? Сама жизнь в те времена мыслилась бесконечным, медленным движением. В середине II тысячелетия до н. э. закончилось расселение по Европе кочевых пастушеских племен, в том числе и праславянских. Последними были прочно заняты, включая и промежуточные территории, земли Подунавья, бассейны Одера, Вислы, Днепра, а также Северное Причерноморье. Благодаря длительным контактам древних индоевропейцев, еще не успевших обособиться друг от друга, земли к югу не были неведомыми. В то же время резкое увеличение численности племени, связанное с началом оседлого образа жизни и ростом материального благополучия, заставляло отправлять часть молодежи на «новые места жительства».

Для тех, кто остался на прародине, Кополо по-прежнему был мирным богом, отвечающим за плодородие, скот, благосостояние и солнечный свет. Со временем он вытесняется в сознании людей на второй план более могущественными богами, теряет многие свои качества и превращается в обрядовую, сжигаемую куклу. С приходом христианства к его имени добавляют привнесенное имя и он становится знакомым нам Иваном Купал ой.

У бога переселенцев иной путь. Чужие божества теряли свои функции, приобретали новые или же совмещали и те и другие. Видимо, так случилось и с Кополо, знаменем переселенцев. Для них самих он оставался добрым богом, заботящимся о благосостоянии и здоровье, и одновременно он же как «бог-воин» вел их в поход. Для племен, подвергшихся нападению с севера, Кополо был тем самым «губителем», каким запомнился «микенским грекам». Но прошли сотни лет – ив сознании потомков аборигенов и переселенцев уже формируется нечто обобщенное: Аполло, который и губитель, и целитель, и свой, и чужак. Память выковала странный, необъяснимый с точки зрения местной эволюции образ. Усиливается он и тем, что одновременно идет с востока, из Малой Азии.

Отдельные «кополо», пришедшие с родины разными путями, сливаются в Средиземноморье в единого, многофункционального бога, который в течение веков переносит основательную творческую обработку в условиях расцвета мифотворчества и культуры в целом и становится знакомым нам Аполлоном. Еще до этого он прибывает вместе с Энеем в Северную Италию, где он вовсе не чужак, но и не совсем свой. Проходит тысячелетие, Аполлон поднимается вверх по ступенькам и наконец занимает одно из ведущих мест в пантеоне богов могущественной Римской империи.

Великий труженик Геракл

Геракл – самая популярная фигура в греческой мифологии. Народной фантазией он был помещен в Микенскую эпоху, за одно поколение до Троянской войны. Правда, все, что можно отнести к нему как к царю Микенской эпохи, сводится к его связи с микенскими городами Тиринфом и Фивами, к его имени, означающему «прославленный богиней Герой» и воспринимающемуся как обычное мужское имя. Его смерть считалась настолько достоверной, что Ахилл в «Илиаде» упоминает ее как доказательство того, что человек, даже находящийся под несомненным покровительством богов, должен умереть.