500

Я слышал перед собой шаги Маркуса. Свет от его фонаря просачивался в щели между досками над головой. Когда он подошел ближе, я нырнул и проплыл под ним.

Было бы, наверно, куда лучше, если б он ругался и выкрикивал угрозы — это его невозмутимое, рациональное молчание пугало меня больше, чем что бы то ни было.

Вскоре я выбрался к навесу, от которого начинался пирс, отгреб на пятьдесят метров в сторону, обжигая уши снежной кашей, к следующему причалу. Там, подтянувшись, я вылез из воды и хотел было припустить к своей машине, но онемевшие ноги не слушались, спотыкаясь на каждом шагу. Луч фонаря устремился мне в спину и выхватил меня из темноты, но на таком расстоянии света явно не хватало, чтобы кого-то разглядеть.

Эти два причала оказались разгорожены забором, так что пришлось его преодолевать, и это отняло у меня некоторое время. Добравшись наконец до джипа, я прыгнул за руль, дал по газам и, втопив под пятьдесят миль, домчался до хорошей дороги, а там и вовсе разогнался, как реактивный истребитель. Включил до упора обогрев, так что в меня дуло жаром, как от открытой топки. До дома я мог бы добраться и за двадцать минут, однако катался вдвое дольше, петляя по улицам, делая неожиданные развороты и тщательно озираясь, прежде чем куда-либо свернуть, дабы убедиться, что Маркус меня не преследует.

Я вбежал в дом, скинул в прачечной каморке одежду и минут на двадцать забрался под горяченный душ, но руки все равно так тряслись от холода, что я едва справился с краном. Единственное, что еще давало мне силы, — это перспектива забраться под толстое одеяло и пристроиться к Энни.

Я скользнул в сумрак спальни, нырнул под одеяло, протянул руку, чтобы обнять Энни за талию… но ощутил под ладонью лишь матрас. Ее не было.

Свою подругу я обнаружил внизу. Точнее сказать, она обнаружила меня. Она сидела на диванчике с книжкой и чашкой чая, явно ожидая, когда я к ней приду. Проследив, как я спускаюсь по лестнице, она отложила книжку. Видно было, что Энни недавно плакала, но теперь ее лицо сделалось строго деловым.

— Ты кувыркаешься с кем-то еще? — спросила Энни странно-спокойным голосом.

Мозги у меня сперва как заклинило. Я лучезарно улыбался своей девушке, донельзя счастливый ее видеть после такой дерьмовой ночи. Однако это чувство облегчения стремительно рассеялось.

— Что? — опешил я. — Нет, конечно.

Она подняла к моим глазам одну из распечатанных мной аватарных фоток Ирины.

— Ты постоянно опаздываешь, вечно выдумываешь какие-то отговорки. Ты возвращаешься домой, избавляешься от одежды и тут же чешешь в душ. Я что, по-твоему, дурочка? Я знаю, что все это значит.

— Это всего лишь работа, — возразил я. — Ее отец — Радо Драгович.

— Не морочь мне голову. Хочешь сказать, эта двадцатилетняя потаскушка лоббирует Пентагон?! Я глянула насчет нее в твоем ноутбуке — там миллион запросов вывалилось! Ты что, за ней следишь?

— Дорогая, ты же знаешь, копание в инете — большая часть моей работы. Я проверяю ее в связи с одним делом, и я обещал Уокеру, что встречусь с ним сегодня…

— Лучше молчи! — взвилась она. — Уокер сейчас в сенате — готовит свою филибастерскую речь.[50] Перестань мне врать. Это отвратительно!

Она развернулась и зашагала к выходу. В одном полотенце я потрусил за ней, на ходу что-то лопоча. Мне снова пришлось студить свою задницу, на сей раз полуобнаженным выскочив на крыльцо. Я вдруг понял, что моя правда гораздо менее правдоподобна, нежели любая брехня, что я мог бы придумать с ходу, — но мне не хотелось снова обманывать Энни.

— Милая, я могу все объяснить. Это была работа. Я солгал, потому что не хотел тебя в это втягивать. Это касается наших шефов, в частности Дэвиса. Прошу тебя, пойдем в дом.

— Ты хочешь, чтобы я тебе доверяла?

— Да.

— Тогда доверься мне. Ты больше, чем кто-либо, знаешь, как работает этот город, Майк. Здесь нельзя брать, ничего не давая. Расскажи мне, что происходит.

— Сейчас покажу.

Я провел Энни в коридор рядом с кухней, сунулся в прачечную и вынул из стиральной машины впопыхах сунутый туда костюм.

— Фу, какой затхлый дух! — поморщилась она. Думаю, она ожидала унюхать парфюм другой женщины или даже запах секса.

— Я соврал тебе. Больше не буду. Мне очень жаль, честное слово. Но я просто не хотел тебя в это втягивать. Ты веришь, что я не стал бы заниматься любовью с такой вонючкой?

— Расскажи же мне, что произошло.

Я очень тщательно выбирал слова. Даже если бы это была погоня за тенями, я не хотел Энни в нее вовлекать, а уж тем более, если это грозило реальной опасностью.

— Понимаешь, я опасался, что в той сделке, в которой я участвовал, не все… этично. Поэтому я решил кое-что перепроверить. А поскольку я болван и вечно лезу куда ни попадя, то свалился в эту вонючую воду и чуть до смерти не замерз.

Некоторое время она переваривала услышанное.

— Слишком смешно для придуманного алиби. — Мгновение она сверлила меня взглядом. — Так ты упал в воду?

— Да, в Анакостию.[51] Вода ледяная! — поежился я. — У меня выдалась жуткая ночь. И мне чертовски жаль, что я тебя огорчил.

— Почему ты мне сразу не сказал?