500 дней поражений и побед. Хроника СВО глазами военкора

Мчим под музыку полями по засохшим в каменные «хребты» колеям распутицы, упираемся в лесополосу… И практически десантируемся из машины, которая, резко развернувшись, мчит обратно, поднимая белый шлейф пыли. Слишком жирная цель для того, чтобы оставаться ждать здесь, на переднем крае. Дальше — пешком по уже привычному «сказочному» лесу, разбитому в щепки артиллерией.

— Когда сюда заезжали, была красивая зеленая сосновая роща, — говорят обитатели блиндажа, в который мы спустились уточниться по обстановке. — «Градами» тут хорошо обрабатывали. Потому что это основная точка, через которую мы продвигаемся к противнику.

— Недалеко отсюда погиб сержант Александр Мальцев (герой, в одиночку взявший украинский опорный пункт, но погибший три дня спустя. — Авт.), — смотрит в карту мой товарищ, командир разведгруппы. — До тех позиций отсюда 700 метров. Там тоже от леса ничего не осталось, но это уже мы обрабатывали и танками, и БМП.

— Дошли до точки, игрушку выставляем? — оживает рация.

С собой парни тащат бесшумный 82-миллиметровый миномет «Галл». Его практически невозможно обнаружить в ходе контрбатарейной борьбы. Но есть минус — дальность стрельбы чуть больше километра. Поэтому работать приходится фактически с переднего края. От нашей точки до противника — те самые 700 метров.

— РЭБом (комплексом радиоэлектронной борьбы. — Авт.) они наши «птички» глушат хорошо, но оттягивают его подальше — чтобы мы не уничтожили, — рассказывает, пока идем до миномета, командир. — Но все равно глушат, коптеры падают, все время их не хватает. Стараемся далеко не залетать, высекаем их передвижения, давим на психику. Там, где погиб сержант Мальцев, вытащили пленного, он говорит, что у них смены не было уже восемь дней, потому что постоянно утюжили. Мы, кстати, наблюдали за его подвигом со своего коптера.

— Как так получилось?

— Наши продвигались немного южнее. Участок леса был с двух сторон наш, мы его взяли. И нужно было выровнять линию соприкосновения через «окоп Мальцева», который он взял. Поэтому мы за этой позицией наблюдали.

— Тебе часто приходится такое видеть?

— Все зависит от человека. Есть те, кто сидит в окопе, отстреливается и никуда ходить не хочет. А есть те, кто проявляет инициативу, понимает, что может и сделает это. И получается подвиг.

Но про подвиг сержанта Мальцева — отдельный разговор…

Подходим к краю израненного леса. За ним — поле и такая же изуродованная посадка, прошитая швами окопов и блиндажей. Только это — позиции противника. Все точки известны и пристреляны. По ним систематически ведут плановый огонь. Один из разведчиков поднимают коптер на уровень человеческого роста, и он летит прямо сквозь лес по одному ему известному воздушному пути. Высоту набирает только метрах в 300 от нас, на нижней кромке посадки, поле преодолевает за пару минут, и вот он уже барражирует над опорником противника. Задача оператора дрона найти движение и корректировать огонь миномета.

«Зубы дракона»

Внезапно воздух разрывает оглушительный вой, прижимая нас к земле. За ним — трескотня ракетных выходов, спустя несколько секунд разрывы на той стороне.

— Наша авиация отработала, — поясняет невозмутимый командир разведгруппы. — Они как-то прям над нами отрабатывали, звук такой, что страшнее, чем прилеты. Первые разы дергались, а потом научились различать, что это наши штурмовики.

Вражеская артиллерия тем временем работает по нашей лесопосадке — также по плановым целям. Разрывы то справа, то слева. Минометный расчет на шум вокруг внимания не обращает. Заряжает первую мину, звучит… Это и выстрелом-то не назвать. Помните, в советские времена был игрушечный пистолет, который стрелял теннисными шариками. Так от него шума больше было. Особая конструкция мины гасит не только звук, но и выброс огня от пороховых газов. Вот и получается бесшумный миномет-невидимка.

Три танкиста

Запустив с десяток мин, разведчики сворачивают миномет, а пилот на обратном пути теряет свой дрон над нашей лесопосадкой. Общими усилиями находим «Марусю» (да-да, у беспилотников есть имена) в 200 метрах — чуть-чуть не дотянула. Диагноз — потеря двух винтов. «Лечится» на месте — запасными лопастями.

— Отход на точку эвакуации, — командует в рацию мой товарищ.

И мы топаем по просеке туда, где нас высаживала машина с незапоминаемым названием.

— Мне, — говорю, — много пишут люди, которые хотят пойти в СВО добровольцами, но все еще сомневаются. Что бы ты им посоветовал?

— Я не советую ехать тем, у кого слабые нервы. Когда рядом начинает взрываться, страшно, конечно. Немного повыворачивает наизнанку. У меня было такое, пережил. Больше боишься того, что представляешь себе в уме, а не того, что случается в реальности. А в остальном ко всему можно привыкнуть.

Артиллерист

Подъезжает бронемашина, рывком добегаем до распахнутых тяжеленных дверей, грузимся и закупориваем их фиксатором. Через полчаса мы снова в залитой солнцем Кременной, где смертельная схватка на передовой кажется уже не такой страшной.

Герои