500 дней поражений и побед. Хроника СВО глазами военкора

Читателю «Комсомолки» он хорошо известен. В Телеграме меня время от времени спрашивают, как у него дела. Такие запоминаются сразу. Спокойный, интеллигентный, с канонической внешностью русского офицера. Два высших гражданских образования (основное — инженер), решение пойти воевать в 2014 году, курсы подготовки в питерской Михайловской артиллерийской академии… Сам — родом с Рубежного, освобождал родной город, в котором в украинской оккупации жили его родители. За девять лет сделал карьеру от номера расчета до командира смешанного дивизиона повышенной мощности.

…На двух внедорожниках движемся на позиции его орудий «Малка» богатырского калибра 203 миллиметра. При желании и необходимости может, к слову, бить и ядерными снарядами. Хотя и обычными разносит бетонные укрытия в пыль. По пути на себе ощущаем все прелести распутицы — после аномальных снегопадов поля снова раскисли в непроходимую «муляку», и мы по очереди то вытягиваем друг друга лебедкой, то дергаем тросом. Благо облачность низкая и ветер сильный — противнику (как и нам) не до разведки дронами.

— Разведка боем — это первоочередной признак того, что противник хочет наступать, — разъясняет тем временем «Тобол». — Второй признак — это то, что его группировка увеличена на нашем направлении. В том числе в живой силе. Судя по всему, замысел противника — наступать, когда это позволит погода, закончится распутица. Возросла интенсивность применения ВСУ и высокоточных 155-миллиметровых снарядов Excalibur, и ударных беспилотников. Все западное оружие работает на то, чтобы поражать наши тылы и укрытую технику.

— Приходится тщательней маскироваться?

— Все приходит по мере того, как противник начинает использовать новое оружие. Тогда появляется и опыт борьбы с ним. Конечно, маскировка — это первоочередное. Постоянное движение. Потому что разведка противника, в том числе космическая и воздушная, не спит. Постоянно видим беспилотники, которые пролетают и фиксируют наши позиции. Это вынуждает нас сразу менять место дислокации.

— Что за люди пришли в твой новый дивизион?

— Это добровольцы со всех уголков нашей Родины, и из Татарстана, и из Башкирии, кто-то из Петербурга, из Тулы, Тамбова. Обучение прошли, слаженность. Теперь выполняем огневые задачи по предназначению, постоянно, давая неприятелю понять, что здесь люди с зубами. И могут здорово дать по зубам.

— Как в целом оцениваешь подготовку украинских артиллеристов?

— Когда мы первый раз с тобой встречались в прошлом году, я говорил, что враг достойный. А сейчас он больше бьет вслепую. Либо сказываются огрехи в подготовке на западном вооружении. Либо из-за того, что оттягивают свою ствольную артиллерию и работают на предельных дальностях.

С горем пополам подъезжаем на позиции. Здесь все как везде — блиндажи, летние кухни, окопы и щели, — если надо оперативно укрыться от артобстрела. Только орудий сразу не видим — так замаскированы.

Через пару часов поступает доклад от разведчиков, с самой мощной пушки в мире снимают маскировку, «Тобол» выводит на снаряде «За Владлена Татарского». Здесь погибшего военкора знают, многие читали и смотрели его еще на «гражданке». Двое бойцов подтаскивают заряд на автоматическое устройство, похожее на железную лапу, которое отправляет смертоносный «чугуний» в ствол. За ним — пороховой заряд.

— Выстрел! — кричит командир расчета.

И тут мы понимаем, почему нас попросили отогнать машины подальше — от бьющего кувалдой по ушам звука полопались бы стекла.

— Один зарядить! — поступает новая команда.

Корректировка и следом отправляется еще снаряд, за ним еще, после чего ствол опускается, а бойцы скрывают самоходку от любопытных глаз беспилотников.

— К встрече с западными танками готовитесь? — спрашиваю «Тобола», как говорится, «на посошок».

— У нас все от командира орудия и выше знают характеристики западного вооружения, артиллерии в том числе. Танки тоже изучаем. Как однажды сказал Столыпин: «Не запугаете!»

2 апреля 2023. Памяти Владлена Татарского

«Максим», — скромно представился нелепый с виду парень, приехавший в редакцию «Комсомолки» несколько лет назад со своей съемочной группой.

Максима Фомина все знали под псевдонимом Владлен Татарский. Он позвонил, попросил о встрече, хочу, мол, поговорить о военной журналистике. И с первого вопроса я понял, что он действительно хочет. Въедливый, начитанный, информированный — он не отбывал номер, он меня буквально препарировал своими вопросами, иногда заставляя думать по нескольку минут над ответом.

За Владлена

Помню, мы тогда вместе сошлись на том, что конфликт в Донбассе не может разрешиться миром, ни одна из сторон не добьется дипломатией желаемых целей, нарыв Минских соглашений рано или поздно рванет.

И он рванул.