500 великих загадок истории

В свои 30 Борман, так и не окончивший, кстати, гимназии, – руководит всеми финансовыми делами партии, а также распоряжается имуществом самого фюрера, скупая для него земли и особняки. В Оберзальцберге, на юге Баварии, Борман приобретает несколько частных владений, а ежели хозяева мешкают или отказываются уступать свой участок, пускает в ход силу. Так создается знаменитое имение Гитлера Бергхоф. Бесцеремонен Борман и с нацистскими бонзами. Он шпионит за ними, знает их намерения и неизменно опережает их. Он всегда рядом с фюрером, и никто, подчеркивает Ланг, о планах Гитлера лучше его не осведомлен.

29 апреля 1945 г. фюрер диктует свое политическое завещание и свою последнюю волю. Новым президентом рейха он назначает гросс-адмирала Карла Деница. Своим «душеприказчиком» называет самого верного соратника по партии, Мартина Бормана. Он наделяет его «законными полномочиями для исполнения всех решений».

Вечерняя мгла, окутавшая рейхсканцелярию первого мая 1945 г., скрывает последние следы пребывания в Берлине Мартина Бормана. Позднее в руки советских военных попадет дневник Бормана. Тридцатого апреля рядом с именами «Адольфа Гитлера» и «Евы Г.» он рисует перевернутый значок «Y» – рунический символ смерти. Последняя запись датирована первым мая: «Попытка прорыва!»

Два мертвеца, забытый протокол и смертная казнь через повешение

…Повернувшись к своей секретарше, Эльзе Крюгер, он сказал: «До свидания!» Распахнул дверь, вышел. Так исчез человек, которого многие называли «гитлеровским Мефистофелем».

Первым, кто начал официально его разыскивать, был британский майор Ричард У. Г. Хортин. 18 октября 1945 г. ему был поручено объявить Мартину Борману, обвиняемому в преступлениях против мира и человечности, а также в военных преступлениях, что 20 ноября «в Нюрнберге, Германия» откроется судебный процесс над ним и еще 23 нацистскими руководителями.

Майор Хортин распорядился отпечатать 200 тыс. листовок с портретом находившегося в бегах преступника – Бормана. О нем постоянно напоминали газеты и радио. Но все было напрасно. Обвиняемого так и не удалось найти.

В это время в баварском городке Мемминген был арестован лидер движения «Гитлерюгенд» Артур Аксман. На допросе он рассказал, что бежал из рейхсканцелярии вместе с Борманом, Людвигом Штумпфеггером, личным врачом Гитлера, Хансом Бауром, пилотом Гитлера, и еще несколькими приближенными вождя.

По его словам, неподалеку от моста Вайдендамм они угодили под мощный огонь русских. Аксман пытался укрыться в воронке от снаряда. Рядом с ним, в яме, лежал могущественный рейхсляйтер Борман.

К утру их группа разрослась уже до 10 человек. Все посрывали с мундиров знаки различия, побросали оружие и двинулись на запад, вдоль железнодорожных путей. Уже подойдя к станции Лертер, они заметили на платформе красноармейцев. Тотчас спустились с насыпи вниз, на Инвалиденштрассе, и наткнулись опять на советских солдат – на полевой караул. Те приняли их за дезертиров из «Фольксштурма». Зимой 45-го в это ополчение набрали людей, не годных к строевой службе. Никто не обучал новобранцев, оружия не хватало. Они были «пушечным мясом» и в дни боев за Берлин при первой возможности разбегались. Красноармейцы добродушно отнеслись к появившимся безоружным немцам. Их угостили сигаретами. Улыбаясь, сказали привычный пароль: «Война капут, Гитлер капут».

Борман и Штумпфеггер были настороженны. Они явно не доверяли русским. Сигареты, «капут», что дальше? Арест? Нет, пока солдаты не опомнились, надо спешить. И вдвоем, «шагая все быстрее» (Ланг), они устремились в сторону Шарите (берлинской университетской клиники. – Авт.). Чуть позже вслед за ними двинулись и Аксман со своим адъютантом Гердом Вельцином. Вскоре они заметили своих товарищей. Те лежали прямо на дороге, неподалеку от станции. Они не шевелились. Через несколько лет, вспоминая тот день, Аксман был не так скуп на детали: «Мы склонились на колени и узнали обоих, Мартина Бормана и доктора Штумпфеггера. Ошибки быть не могло. Оба лежали на спине… Я обратился к Борману, дотронулся до него, стал тормошить. Он не дышал».

Поразительно, но на Нюрнбергском процессе на эти признания Аксмана не обратили никакого внимания, хотя один из следователей, допрашивавших его, – британский историк Хьюдж Р. Тревор-Ропер – полагал, что шеф «Гитлерюгенда» говорит правду. Очевидно, писал Тревор-Ропер, «по недосмотру» этот протокол попросту упустили из виду.

Вместо Аксмана трибунал допросил Эриха Кемпку личного шофера Гитлера. Тот сообщил, что в последний раз видел Бормана «в ночь с первого на второе мая 1945го». На вопрос, мог ли рейхсляйтер вырваться из города, Кемпка ответил, что это «почти невозможно», ведь бой был слишком сильным.