51-60 Сборник детективов про Ника Картера

Эгги начала извиваться, корчиться и стонать, из ее губ слетали маленькие счастливые слова, больше, чем просто вздохи, но еще не слова.

В отличие от Марины, в способах занятия любовью Эгги Фостерс не было ничего зловещего, тонкого или изощренного. По сути, экзотическая танцовщица была не чем иным, как маленькой девочкой из деревни где-то на Среднем Западе, и ее занятия любовью были примитивной и движущей, неконтролируемой силой.

Эгги прижала меня к себе и перекатилась по мне, ее толстое тело качалось, толкалось и парило.

Я схватил ее за плечи и приспособил свои движения к ее грубому, требовательному ритму.

Она бросилась назад и закричала, что ей нужно от меня большего. Она не хотела жестокости, мазохизм был ей чужд. Она была полностью поглощена своей необузданной страстью.

Когда я занимался с ней любовью, Эгги поднимала свое тело все выше и выше с кровати с каждым толчком, поражая меня силой, заключавшейся в ее маленьком росте. Когда я отвечал взаимностью на каждое ее толчковое движение, она кричала о большем, пока внезапно чуть не взлетела в воздух и не схватила меня извивающимся, душераздирающим криком экстаза, и это продолжалось снова и снова.

Мы лежали бок о бок, остался только горько-сладкий экстаз, почти болезненная чувствительность двух усталых тел.

Через некоторое время Эгги подняла голову, и я увидел, как ее глаза снова сфокусировались, как будто она возвращалась на Землю, и она посмотрела на меня, как будто она пришла из сна, ее голос был затрудненным и хриплым. «Боже», - прошептала она. «О боже. Я бы никогда не поверила этому. Я не думала, что кто-то может быть лучше Антона ».

«Не сравнивай», - упрекнул я.

«Да», - прошептала она, прижавшись щекой к моей груди. "Я просто говорю правду." Опять же, как и в случае с Мариной, я решился воспользоваться ее теплым, незащищенным настроением, этим кратким моментом, когда она была эмоционально моей пленницей. «Вы когда-нибудь слышали, чтобы он упоминал кого-то по имени Рашид Риф?» - мягко спросил я. Я видел, как она кивнула.

«Незадолго до его исчезновения», - ответила она. «Он сказал мне, что боится кого-то по имени Рашид».

Я скривилась. Этот мерзкий ублюдок солгал, как я уже знал.

- Карминян часто брал вас с собой в квартиру? - спросила я, напрягая еще один мускул.

Все это было составлено из необъяснимых кусочков и кусочков. Теперь это стало игрой, сколько еще противоречий я обнаружу.

«Никогда», - пробормотала Эгги. «Мы приходили только сюда».

Я спросил. - "Он курил?"

«Да», - сказала она. «Ужасные тяжелые турецкие сигареты. Ничего больше. И он был заядлым курильщиком ». Противоречия, противоречия и многое другое работает. Я позволил Эгги полежать против меня еще несколько минут, а затем освободился от нее. Мне пришлось пойти и рассмотреть эту полную контрастов загадку, но сначала я должен был нанести визит Рашиду Рифу. Карминян имел дело с ним, и только недавно. Это была единственная достоверная информация, которая у меня была, подтвержденная и Мариной, и Эгги.

На этот раз заговорит Рашид. Я с нетерпением ждал встречи со злым кочевником Рифом.

"Ты вернешься, не так ли?" - спросила Эгги, когда я оделся. «Я действительно имела в виду то, что хотела, чтобы ты меня нарисовал».

«Конечно», - сказал я, замечая очертания ее тела, когда она лежала и наблюдала за мной. «Я зайду, когда ты вернешься из Клуба ... или, может быть, прямо перед тем, как ты уйдешь. Я увижу тебя.'

«Ты мне нравишься», - неожиданно сказала она. «Я имею в виду, я думаю, что ты хороший человек».

Я улыбнулся ей.

Комментарий был таким же, как она сама, простым, прямым и незамысловатым. Я положил руку ей на круглую грудь и оставил там.

Внезапно я глубоко пожалел Эгги Фостер. Она действительно должна вернуться в Акрон, штат Огайо, в постель к какому нибудь простому, милому и прямолинейному парню.

«Я вернусь», - пообещал я, убирая руку. Она повернулась, чтобы немного поспать.

Я оставил ее и пошел по улице. Прежде чем я доберусь до медины, будет темно, но я не торопился.

Я глубоко задумался и попытался разгадать тайну под названием Карминян. Он был образцом противоречий. Та часть достоверной информации, которую я предоставил, только усложнила общую картину этого человека. Но я понял, что это не совсем озадачивает. Вся эта чертова штука была какой-то бесформенной, размытой.

Эгги Фостер описала этого человека как свирепого тусовщика, сильно пьющего, экстраверта, любящего многих.

Марина рассказывала мне о застенчивом человеке, который почти никогда не пил, об интроверте, ненавидящем многих.

Эгги знала фанатика джаза, знавшего манеры и стили всех великих джазовых исполнителей, настоящего фаната джаза, который мог сидеть и наслаждаться им часами.

Марина знала его, как любителя Скарлатти, Палестрины и поэзии.

В Aggie's он курил только тяжелые турецкие сигареты.

С Мариной никогда ничего, кроме его трубок.

Он регулярно водил к себе на квартиру девушку. Эгги он с собой не брал.

По словам Фаташи в Медине, он был постоянным клиентом самых неистовых сексуальных утех и знатоком эротики.