52 Гц (СИ)

— Я часто думал — и это правда — я часто думал о том, как изменилась бы моя жизнь, если бы в ней не было этих курсов. И книг, которые я прочел — там. Сколько людей я бы не встретил. Сколько всего я бы не смог совершить. И я думаю о том, сколько жизней можно изменить, если — просто — заполнить — библиотеку для тех, кто находится в заключении. Если не относиться заранее к каждому из них как к опасному животному, а дать им второй шанс. Показать, что есть кто-то, кому не все равно, что с ними будет. Я получил свой шанс. И я буду счастлив, если смогу дать его кому-то еще. Я буду счастлив, если мой пример убедит вас в том, что это действительно важно.

Он замолчал, опустив микрофон. Аудитория молча ждала, что он сделает дальше. Он выдержал паузу, потом произнес:

— Спасибо.

Отступил назад, показывая, что закончил — и ему захлопали, почти весь зал, растроганный и вдохновленный. Он видел, как кое-кто на дальних рядах подносил пальцы к глазам, утирая невольные слезы. Вернулся за кулисы. Джеймс смотрел на него, улыбался, как человек, который очень старается не заплакать.

— Ну, я надеюсь, ты не пожалеешь, что позвал меня сюда, — вполголоса сказал Майкл. — Я сделал, что смог.

— Ты сделал очень много, — шепотом сказал Джеймс. — Спасибо.

— Всегда можешь на меня рассчитывать, — полушутливо сказал Майкл, потом посерьезнел, повторил: — Правда. Всегда. А сейчас нам пора — сегодня вечером у нас еще фестиваль. Добро пожаловать в мою безумную жизнь, — вполголоса сказал он, и развернул Джеймса за плечи, чтобы подтолкнуть к выходу со сцены.

Фестиваль, посвященный историческому кино, был не самым крупным событием в киноиндустрии. Они принимали полный метр и короткий, работы студентов и состоявшихся режиссеров, художественные и документальные ленты, так что неразбериха тут была та еще. Не такого масштаба, конечно, как на КомикКоне, где Майкл появлялся в составе команды «Неверлэнда» для пресс-конференции, посвященной второй части. Но суеты здесь хватало.

Полный каст приехать не смог — вырвался только Питер, даже Коди не соизволил явиться, держа обиду на Майкла. Впрочем, и повод был маленький — первый показ трейлера. Питер старался не мелькать рядом с Майклом слишком часто, и если им нужно было позировать друг с другом, он втискивал между ними Джеймса.

Майкл был совершенно не против.

Пользуясь этой суетой, он почти не выпускал Джеймса из рук, не позволяя ему погрузиться обратно в свое чувство вины перед Винсентом. И самому себе напоминал, что надо пользоваться моментом, пока момент еще здесь, пока ничего не кончилось — надо успеть заполучить максимум. А в этом Майклу почти не было равных. Он осадил Джеймса со всех сторон, он был с ним и заботлив, и нежен, осыпал его шутками и комплиментами, если их просили улыбнуться на камеру — он кивал Питеру, по-хозяйски подтягивал Джеймса к себе, удерживал рядом с собой за талию, прижимал к своему бедру — и это работало. Джеймс таял, возвращаясь из глубин своего сожаления, начал отшучиваться в ответ, и в какой-то момент — очнулся окончательно. Засиял. Заулыбался.

Они сами впервые увидели трейлер фильма. Майкл не удержался, невольно стиснул Джеймса за руку, глядя на экран. Из памяти стерлась часть сцен, он смотрел на экран с удивлением — ничего, никого не узнавал. И Питер не был Питером, и он сам не был собой. Под грохот каблуков по помосту они орали друг другу о своей ненависти, под невыносимую скрипку и волынки камера пролетала над побережьем, с высоты захватывая маяк и скалистый берег. Пламя факелов билось в ночи, отец Донован гладил по лбу лошадь Эрика и оглядывался на скалы. Дэвин стоял с петлей на шее, упрямо смотрел вперед. Мойрин бежала к дому, подобрав юбки, книга тайком переходила из рук Эрика в руки мисс Барри, цвели яблони, лил дождь, Эрик прикладывал ладонь к двери Терренса, так и не решившись постучать в нее…

Майкл сидел, оглушенный, когда на экране мелькнули титры и дата выхода в ноябре. Это был всего лишь трейлер, нарезка кадров и фраз — а ему казалось, его самого перевернули и взбаламутили. Он даже не смог бы сказать, что это впечатляюще, или сильно, или захватывающе. Это была жизнь, которую он знал наизусть, и смотреть на нее со стороны — пожалуй, это шокировало.

— Майкл, — шепнул Джеймс.

Тот моргнул, повернул голову. Моргнул еще раз, чтобы прогнать туман перед глазами, сфокусировался на лице Джеймса.

— Мне кажется, это будет потрясающая история.

Питер прикрыл рот пальцами, глядя на белый экран.

— Я не знаю, что сказать, — шепотом проговорил он. — У меня мурашки по коже.

Этот фильм мог стоить ему карьеры. Но это был великолепный фильм, и они оба это видели. Он был сизо-зеленым, голубоватым, туманным. Неярким. Майкл снова посмотрел на экран, будто там могли отпечататься кадры трейлера — линия скал и линия моря, факелы, ночь, Мойрин, ладонь Эрика, разжавшаяся в последнюю секунду. Этот фильм стоил карьеры.

— Оставайся с нами на интервью, — шепнул Майкл Питеру.

Тот протер лицо ладонями, посмотрел почему-то на Джеймса. Долгим, каким-то отчаянным и потерянным взглядом. Майкл потряс его за плечо.