52 Гц (СИ)

Он оглядывал головы в смутной надежде увидеть среди них Джеймса. Но Джеймса не было.

Когда Майкл писал ему о премьере, он чуть голову не сломал, как это так подать, чтобы Джеймс понял, что Майкл хотел бы его увидеть — и что это была бы встреча без намека на что-то большее. Или с намеком, но аккуратным. Ненавязчивым. Он пытался написать ему то так, то эдак — так и не смог, просто написал, что премьера. И поблагодарил за стихи. Джеймс наверняка знал, какое отношение они имели к фильму — не мог не знать. Если они продолжали общаться с Винсентом, тот наверняка рассказал.

Майкл оглядел головы еще раз. Джеймса не было. Но до них добрался другой гость — Уизли. Он едва не проехал на коляске мимо — Майклу пришлось окликнуть его, и он развернулся.

— Спасибо, что приехал, — благодарно сказал Майкл. — Я очень рад, что ты здесь.

Уизли снял темные очки, повертел их за дужку.

— Мне тут стало любопытно, — сказал он. — А благодарность в титрах у меня есть?

— Ты там первый, — твердо сказал Майкл. — Конечно.

Уизли опустил глаза, будто его это удивило и он старался скрыть замешательство.

— Ты представишь нас? — вполголоса спросил Винсент, наклонившись ближе к уху Майкла.

— Это Патрик, мы вместе были в рехабе. Патрик, это Винсент.

— Красивый акцент, — сказал Уизли, когда Винсент пожал ему руку. — Давно такого не слышал. Вы тоже из тех, чье имя указано в титрах?

— Кажется, да, — отозвался Винсент. — Хотя не могу быть уверенным, я не принимал участия в съемках.

— Ты принимал участие, не говори ерунды, — уверенно сказал Майкл. — Просто дистанционно.

Винсент поднял руки, отказываясь от спора.

— Так ты знаменитость, — сказал Уизли. — Посоветуешь что-нибудь не скучное с твоим участием?

— Даже не знаю, — растерялся Майкл.

— Я могу посоветовать, — охотно отозвался Винсент. — У него много хороших работ. Можно начать с экранизаций Шекспира — они талантливые.

— Гамлет? — с сарказмом спросил Уизли.

— Орсино, — поправил Винсент. — Хотя Лаэрт мне понравился больше, но начать лучше с «Двенадцатой ночи», там блестящий каст.

Уизли перестал улыбаться.

— Я давно не был в кино, — спокойно сказал он.

— Сейчас уже ничего не идет, — с сожалением сказал Винсент. — Но я очень советую найти хотя бы на дисках.

— А есть что-нибудь про войну? — насмешливо спросил Уизли.

— «Трус», — сказал Майкл. — Война между Севером и Югом.

Уизли кивнул, покрутил солнечные очки за дужку.

— Любопытно.

Сидя в темном зале, заполненном людьми, Майкл смотрел на экран и опять терял связь с тем, что создал. Ему казалось, он смотрит чужой фильм, не свой, не выученный наизусть за бесконечные дни монтажа. Это была история, которую снял не он, а что-то внутри него. Что-то огромное, требующее выхода, что-то, говорящее через него. Но не он сам.

Он смотрел на экран, скользя взглядом по лицам на экране, отрешившись от мыслей. Включился только на самой последней минуте.

Камера плавно отдалялась от темнеющего берега моря, его собственный голос за кадром читал стихи — ровно, почти монотонно. Со спокойной обреченностью.

Море все отдалялось, и наконец на краю пустого холодного пляжа показался валун, на котором сидел человек в гидрокостюме, с маской на коленях. Было уже темно, и только его черный силуэт вырисовывался на фоне воды.

Единственная роль, которую он сыграл в фильме — материализовавшийся рассказчик.

— Ничего нет. И нас нет, — сказал Майкл с экрана.

Тот погас, и на вспыхнувшей черноте огромного полотна проступили белые буквы: название фильма.

«НО КИТ ЕСТЬ»

Глава 41

Майкл рвался с фестиваля на фестиваль, чувствуя себя лягушкой, которая скачет по карте. Зак не шутил — осень была горячей. Он представлял фильм там, тут, в десятках разных мест. Критики встречали его осторожно, но в основном одобрительно. Где-то в середине этой фестивальной круговерти на Майкла вышли представители «Сильвер Бэй Лайн». Майкл, наученный Заком, старался выглядеть не слишком заинтересованным.

«Сильвер Бэй» была молодой независимой студией из Нью-Йорка, и в отличие от «Нью Ривер», которая специализировалась на кассовых фильмах и модных темах, у этих был очень широкий формат. Они выпускали комедии, концептуальные драмы, у них была своя студия анимации. Они не делали ставку на блокбастеры, которые приносили быстрые деньги и забывались через год, заполнив рынок мерчевыми игрушками и футболками. Они искали что-то новое, экспериментировали, рисковали — давали своим режиссерам карт-бланш и смотрели, что получится.

Они не делали деньги. Они делали фильмы. Они делали ставку на авторский голос, а не подгонку под ожидания аудитории продукта, который переписывает и сверяет со стратегией дюжина сценаристов и десяток продюсеров. Все, что они делали, было подчинено поиску «того самого» кино — без звезд, без гарантированных наград и премий, но с живой авторской интонацией. Они не предлагали заоблачные гонорары, но они предлагали свободу.