52 Гц (СИ)

Винсент вздохнул, пробормотал что-то неодобрительное по-французски. У Майкла от ярости так сводило всю челюсть, будто у него началась лицевая судорога. Он мог только стискивать зубы все плотнее с риском раскрошить эмаль. Господи, как же он его ненавидел. До тошноты, до горького привкуса желчи во рту. За все. За Джеймса. За французский акцент. За Париж. За убитый рабочий процесс, в который Майкл теперь не знал, как вернуться.

— Да, Джеймс был прав, — вполголоса сказал Винсент. — С тобой очень трудно.

Майкл застыл на мгновение, будто в стоп-кадре.

— Что?.. Это со мной — трудно?!

Обвинение было таким абсурдным, что перешибло даже иссушающую Майкла ненависть. Винсент без смятения, но невесело встретил его горящий взгляд. Он весь был такой ровный, такой спокойный, что Майклу до дрожи хотелось ударить чем-то тяжелым, и желательно — прямо в лицо.

— Если хочешь винить кого-то в том, что он не с тобой — вини только себя, — сказал Винсент.

Майкл, забыв про ненависть, посмотрел на него с изумленной злобой.

— Да что ты об этом знаешь!..

— Все, — коротко сказал Винсент. — Я знаю все.

Это был самый идиотский, самый нелепый разговор из всех, что Майклу доводилось вести. Это было просто невероятно. Винсент строил из себя такого святошу, что Майкла не на шутку мутило.

— Я хочу поговорить с тобой, — сказал Винсент, будто Майклу нахрен было какое-то дело до его желаний. Этот цирк пора было прекращать.

— Нам не о чем разговаривать, — Майкл прошел мимо, выводя за собой Джинджер. Толкнул плечом, чтобы не стоял на пути.

— Ты даже не хочешь знать, почему он решил связаться с тобой через столько лет?.. — в спину спросил Винсент.

Майкл остановился. Впору было, по примеру Эрика, взывать к Господу с просьбой ниспослать еще немножечко терпения, потому что если Винсент решил до него доебаться — он, видимо, как питбуль, сдохнет, но челюсти не разожмет.

— Знаешь, такими фразами пишут дешевые мелодрамы, — сказал Майкл, не поворачиваясь. — Ты бы отнес их какому-нибудь писаке — пусть возьмет. Хотя, погоди… — Майкл развернулся и сделал вид, что его осенило.

Он сам не понимал, что творит. Его просто несло, он не мог больше молчать, оставаться в стороне, вежливо делать вид, что ничего не происходит. У него внутри все кипело, все обжигало, он чувствовал, что просто зарядит в эту спокойную рожу, если промолчит.

— Так это он же наверняка и написал. И вложил тебе в рот, как медвежонку с динамиком. Жмешь на кнопку — болтает. Что он еще тебе в рот вкладывает?.. — язвительно поинтересовался Майкл. Он не думал. Он просто выбрасывал изо рта одно слово за другим, не понимая, какое будет следующим, ничего не обдумывая прежде, чем высказать. А с кем ему было церемониться?! Вот с этим?..

— И как, ты его удовлетворяешь?.. — спросил Майкл. — Или у вас нежные платонические отношения?.. Со стороны не скажешь, что он по тебе полыхает, — мстительно добавил он, вспоминая пьяные глаза Джеймса и запах его дыхания.

Он понимал, что сейчас нарвется на драку. Наверное, и хотел нарваться. Вывести из себя этого безмятежного и мудрого всепонимайку, а если не выйдет — так хоть вмазать ему. Винсент ответит, конечно — он же мужик, должен ответить. Подпортит лицо — значит, съемки остановят, и расставание с Джеймсом отодвинется на пару дней. Майкл ждал, жаждал, чтобы Винсент сорвался.

— Если бы я не знал, что вы сладкая парочка — я бы решил, что ты его мамочка.

Винсент остался невозмутимым. Смотрел в глаза, даже бровью не повел. Странно смотрел. Неприятно. Прямо. Люди так обычно не смотрят, когда им в лицо кидают оскорбления.

— Ты всегда был третьим в наших отношениях, — сказал Винсент и едва заметно поморщился, будто признавал неприятную правду.

Майкл чуть рот не открыл. Нет, все-таки открыл — потому что пришлось закрыть. Стоял и пялился на Винсента, как на говорящую лошадь. В смысле — третьим?! В смысле — всегда?! Он ждал, что Винсент продолжит, раз на него напала такая внезапная болтливость, но тот, видно, именно сейчас решил, что сказал достаточно. Молча отвел взгляд и вышел из конюшни.

Майкл рванулся за ним, опомнившись. Схватил за рукав, грубо развернул к себе. Джинджер недовольно фыркнула у него над плечом. Майкл вглядывался в лицо Винсента, бегал по нему глазами, пытаясь отыскать хоть какую-то подсказку.

— Что это значит?

— Садись в машину.

Винсент показал глазами на внедорожник, припаркованный недалеко от конюшни. Солидная черная туша, похожая на косатку, была заляпана брызгами грязи, что несколько портило ее солидность и превращало из средства демонстрации своего превосходства в продвинутую деревенскую тачку для перевозки картошки и капусты.

— Прекрати мне указывать! — потребовал Майкл.

Винсент повторил с вежливой улыбкой:

— Сядь в машину, пожалуйста, Майкл. Я еду в аэропорт, поговорим по дороге.