52 Гц (СИ)

Рейсы отсюда случались примерно раз в неделю. Именно случались, потому что хозяин аэродрома, Кормак О’Деррик, летал только на острова у западного побережья, и только когда был не слишком пьян — а пьян он был почти всегда. «Не слишком пьян» в отношении Кормака О’Деррика означало «способен с первого взгляда отличить овцу от коровы». В ангаре у него стояла крошечная Цессна и древний Фиат, своим размером и цветом похожий на баклажан с колесиками.

— В округе на десять миль только один паб — наш, — сказал как-то Шеймус тоном заговорщика. — Кормак столько не пьет, насколько он пьян. Богом клянусь, он что-то гонит у себя в ангаре.

Майкл хмыкнул и сложил руки на груди. Они с Шеймусом встретились возле конюшни. Был редкий солнечный день, в расписании Майкла стоял выходной, и он пока еще размышлял, чем его занять.

— Наверное, не вредно будет зайти и посмотреть своими глазами, — предположил Майкл.

— А может, и угоститься капелькой, — добавил Шеймус.

Майкл улыбнулся. Не то чтобы он горел желанием хлебнуть самогона, но сама по себе затея пойти и разузнать, что к чему, казалась ему привлекательной, так что он был абсолютно не против наведаться в ангар к О’Деррику.

Неподалеку громко хлопнула дверца автомобиля, Майкл машинально повернулся — не заинтересованный, просто привлеченный громким звуком.

И застыл, выбитый из всего сразу — из солнечного дня, из Ирландии, из своей роли и шутливого настроения. У машины стоял Винсент. Майкл едва не открыл рот, пялясь на него. Что он тут делает? Зачем он приехал?.. Винсент огляделся, поправил на плече дорожную сумку. Заметив Майкла, махнул ему рукой и широко улыбнулся.

Что?..

Майкл смотрел на него, пока тот стоял и оглядывался. А потом появился Джеймс — выскочил из одного из коттеджей, окликнул Винсента. Тот развернулся на зов всем телом, быстрым шагом направился к Джеймсу. Будто они соскучились друг по другу за пару месяцев с небольшим, что не виделись, пока шли съемки.

Майкл с изумленным раздражением наблюдал, как они встретились. Винсент бросил сумку на траву, раскрыл руки — и Джеймс скользнул в них, прижался к его груди. Винсент обнял его обеими руками, качнул, склонил голову, целуя Джеймса в волосы. И Джеймс остался в его руках, остался так, будто ему было там… хорошо. Спокойно. Уютно. Майкл смотрел на них, не мог оторваться. В груди пекло и жгло, будто там включили гриль и поджаривали его сердце, переворачивая, чтобы как следует пропеклось. Он смотрел, не в силах отвести глаза, и ни секунды не верил, что Джеймс может искренне вот так прижиматься к кому-то, что он вообще нашел себе кого-то… такого.

Вопрос, откуда Кормак О’Деррик брал выпивку, стал для Майкла просто спасением. Он не стал дожидаться, пока эти двое отлепятся друг от друга, а утянул Шеймуса выяснять, с какой такой божьей помощью Кормак не просыхает. Оказалось, тот гнал семидесятиградусный потин из картошки и свеклы — прямо у себя в ангаре. Отказаться и не попробовать было невозможно, и они с Шеймусом напробовались до такой степени, что кому-то из них пришла в голову гениальная идея проверить, кто окажется в гонках быстрее — Цессна или Фиат. Не откладывая проверку в долгий ящик, обе колымаги выкатили из ангара. О’Деррик стартовал на старушке Цессне, дав Майклу фору в три секунды. Впрочем, потом оказалось, что фора объяснялась не благородством, а тем, что О’Деррик не смог вовремя найти нужный тумблер.

Первый заезд Майкл выиграл, но позволил О’Деррику взять реванш. За одним реваншем последовал второй, за вторым — третий, потом Майкла за рулем сменил Шеймус. К этому времени на аэродроме уже собралась маленькая толпа, привлеченная их странными разъездами взад-вперед по взлетной полосе. Кто болел за Фиат, кто за Цессну, было неясно: орали все одинаково громко. Майклу показалось, что Джеймс там тоже где-то мелькнул, но всматриваться он не стал.

Развлечение закончилось неожиданно — Фиат наглухо встал. Последний раунд остался за О’Дерриком. Впрочем, сколько там до этого было раундов, Майкл не знал: счет все равно никто не вел. Тем не менее, О’Деррик заявил, что победа за ним, и увел желающих праздновать в ангар, к своему перегонному кубу.

Майкл остался. Он не мог бросить заглохшую машину посреди взлетной полосы, старые привычки взяли верх. Вместе с Шеймусом они дотолкали Фиат до ангара. О’Деррик, и без того подогретый, догонялся поверх, так что толку от него не было никакого — он даже не смог сказать, где лежат инструменты. Майклу пришлось искать самому. Среди залежей старых колес, пыльных, с ржавыми дисками, среди свертков тяжелого брезента и антикварных верстаков он нашел деревянный ящик с инструментами — и полез проверять, что случилось с Фиатом.

Начал с того, что по нетрезвости покалечил беднягу еще больше, оторвав ему рычаг переключения передач и доломав корзину сцепления. Оставить его в таком виде он, естественно, не мог, так что засучил рукава и полез исправлять.