52 Гц (СИ)

Конечно, хорошей ее делало то, что Виктория была от него зависима, но Майкл считал, что в сложившейся ситуации он вообще ведет себя безупречно. Они стали бы типичной голливудской семьей. Они были бы командой. Работа — отдельно, секс — отдельно.

Он начал ловить себя на том, что сам засматривается на витрины, если взгляд случайно падает на кружево, перья и стразы белого цвета в окне свадебного салона. Фредди была бы счастлива побывать на шикарной свадьбе. Да и родители будут рады, что он наконец остепенился… Он не решался подумать об этом всерьез, оставлял эти мысли просто бесхозно валяться. Но допускал уже, что может быть… может быть.

Глава 14

Роль маяка играл старый сарай, который декораторы достроили и переоборудовали. Маяк из него вышел отличный, место было живописное — обрыв, скалы. Майкл начал слоняться рядом с ним, когда они вернулись на съемки в поместье. Съемки шли не каждый день: иногда приходилось ждать подходящей погоды. Майкл использовал выпавшее время, чтобы сильнее вживаться в роль.

Его обычная работа не позволяла такого погружения в пространство роли. Но сейчас все было иначе. И режиссер был не против, и Джеймс, кажется, только приветствовал его идеи. А значит, у него была возможность сделать что-то масштабнее.

Разговор с Шеймусом заставил его задуматься о том, что он, по сути, не знал Эрика. Он плавал по поверхности, придумывая ему биографию, но не погружаясь на дно. Детство, дружба с Дэвином, даже религия — все это было пустяками. Он не понимал его сути. Его патриотизма. И он искал.

Он уходил к маяку, сидел там, смотрел на море — часами. Пытался понять, чего ему не хватает. Курил. Приходил туда в разное время, пытаясь поймать что-то, чего сам не понимал. Иногда — на закате, иногда — ночью.

Ночью море казалось черным. Лунный свет дробился в волнах на белые лоскутки, будто кто-то высыпал на воду корзину яблоневых лепестков. Майкл смотрел. Потирал пальцами друг о друга. Искал и не находил.

Однажды там же появился Джеймс. Была уже поздняя ночь. Майкл сидел в густой черной тени, Джеймс не видел его. Он подошел ближе к обрыву, сунув руки в карманы. Постоял. Майкл негромко окликнул:

— Эй.

Джеймс вздрогнул, развернулся. Майкл взмахнул сигаретой.

— Привет.

— Привет.

Джеймс подошел к нему ближе, качнул головой на ступеньку, молчаливо спрашивая разрешения присесть. Майкл чуть подвинулся, приглашая. Подобрал камешек из-под ног, бросил в сторону обрыва.

— Не спится? — спросил он.

Джеймс покачал головой.

— Луна слишком яркая.

Майкл покосился на него, улыбнулся. Ну, надо же. Луна!.. Он посмотрел вверх. Луна висела высоко над горизонтом — не полная, на три четверти. Невидимый черный серп можно было угадать, если прищуриться. Над ней, мигая зеленым огоньком, пролетел самолет. Майкл проводил его взглядом. Эрик, наверное, тоже часто сидел здесь вот так. Смотрел на луну, курил… Или он не курит? Только самолетов тогда не было, и он просто смотрел на звезды.

Майкл сжал руку в кулак. Ему отчетливо чего-то не хватало в ней. Он растер эту нехватку между пальцами, пытаясь понять ее.

— Я думаю, Эрик любил сюда приходить, — сказал он, хмурясь, будто пытаясь вспомнить своего далекого предка, забывая, что Эрика никогда не существовало. Придумывая его, как живого, реального человека. — Это место для него много значило. Он думал… о разном. В основном — о несбывшихся надеждах. Маяк ведь так ни разу и не зажгли, и гавань в Баллингари не построили. Я думаю, Эрик приходил сюда и пытался понять, чего же здесь больше — наивных иллюзий, которые никогда и не могли бы стать реальностью — или надежды?.. Мне кажется, он боялся надеяться.

— Почему? — с любопытством спросил Джеймс, склоняя голову, чтобы видеть его лицо.

— Потому что слишком больно надеяться на что-то, а потом утратить надежду, — сказал Майкл, глядя на невидимый горизонт. Там, на рейде, медленно тянулись огни грузовых кораблей и туристических лайнеров, идущих в Норвегию. — Он надеялся, когда был мальчишкой. Прибегал сюда, смотрел на море. Вряд ли он тогда многое понимал. Но он должен был чувствовать. Для него не было в море никакой романтики: то же самое поле, только с него снимают рыбу, а не зерно. Я думаю, он часто пропадал на берегу, помогал рыбакам… выходил с ними в океан. Ловил рыбу, крабов, бил тюленей. Возвращался со своей долей мяса или рыбы, весь покрытый кровью с головы до ног. Мойрин просто ненавидела его за это — ей же приходилось отстирывать его одежду. А Эрик был горд собой. Он не боялся моря, оно всех кормило — и его семью, и многие другие даже в самые тяжелые времена. И он прекрасно плавал. И если на скалах разбивался корабль, и из него вымывало груз, он вместе со всеми плыл собирать его — доски, бочонки… Иногда он бродил по берегу и выглядывал, что принесет.

Майкл обратил внимание на то, что Джеймс слушает его, чуть приоткрыв рот — и смутился.

— Я знаю, в книге этого нет… — начал он, но Джеймс остановил его:

— Нет, нет, продолжай, пожалуйста!.. Он настолько же твой, насколько и мой. Мне очень интересно, что ты о нем думаешь!

Майкл задумчиво покусал и облизал губы.