5839e126-c205-4f77-90b3-07883d1e760c

Он был прямо напротив её входа. Она выгнулась к нему, постанывая, пытаясь по-

быстрее ощутить его внутри.

— Так и есть, — сказал он ей. — Потому что под всем тем неважным трахом была

и есть только ты, Габриэла. А теперь у меня ты сама.

Он быстрым толчком вошел в нее, и она задохнулась, ее колени уперлись его ребра, ногти впились в спину. Мэду пришлось постараться удержать себя, чтобы не перейти

черту. Она ощущалась в тысячи проклятых раз лучше, чем в его самых откровенных

фантазиях. Она скользила и извивалась, достигнув оргазма за минуты. Мэддокс решил, что у неё было не много любовников. По факту, у неё всего-то был один.

Когда она еще стонала от удовольствия, он спросил ее. — Сколько?

Он вошел глубже, и она задохнулась, впиваясь зубами в его плечо. Мэд стиснул

зубы, борясь с самим собой. Он еще не хотел кончать.

— Что? — простонала она, сильнее прижимаясь к нему.

Он входил сильнее, глубже. — Ничего, детка, — он был на грани. Это было

неизбежно. — Габи, бл*ть, я сейчас кончу.

— Мэддокс, — воскликнула она. — О, Боже, я не выдержу. Я люблю тебя.

Он больше не мог сдерживаться. Он излился глубоко в ней в момент, который

казался бесконечным. Он ударил в стену кулаком, с хрустом в костяшках, оставляя

вмятины на поверхности, пока пульсирующая волна за волной поглощала его. Габриэла

крепко сжимала его, все время, и он познал её так, как никакую другую из его женщин.

Когда он в конце выдохнул, то крепко прижал её к своей груди. Она снова сказала их, слова произнесенные в первый раз. Он не сказал их в ответ. Он только гладил ее волосы и

слушал дождь, когда она вздохнула и заснула в его объятиях.

Он не был уверен, сколько времени прошло. Он только понял, что было поздно, и

дождь ослаб. Мэддокс сидел у отца и прислушивался к тишине времени. Он слышал, как

Габи тихо вошла в комнату, а затем почувствовал ее руки на своих плечах.

— Он вообще просыпался?

— Один раз, — сказал Мэддокс. — Он действительно очнулся на минуту. Он знал

какой сейчас год и что пришел конец. И знаешь, что он сказал, Габи? Он сказал, что не

против. Я сидел здесь, пытаясь это представить. Как будто идешь по туннелю к концу

жизни и не особенно волнуешься, что все кончено.

Мягкие руки Габи, обернулись вокруг него. — Это все, что он сказал?

Мэддокс откинулся назад, окунаясь в ее тепло. — Он сказал, что Тильди его ждет.

Но не выглядело так, что он взволнован. Он просто сказал, что моя мать подождет и что

будет позже. Он выпил немного воды, а затем снова заснул.

Габриэла обняла его еще крепче, и он развернул её, усадив к себе на колени. Она

прижалась к нему так, что заставило его подумать о Грее и Промиз. Мэддокс хотел, чтобы

Грей был недалеко, чтобы поговорить. В момент, когда он наконец взял Габи де Кампо, Мэд был зол на самого себя. Он всегда задавался вопросом, каково это быть с женщиной, которая значит для тебя все, и теперь он понял. И вообще-то ему не понравилось это

знание. Это изменило его мир.

— Мэдди? — осторожно спросила Габриэла, как будто прочитала его мысли. Его

мать называла его так, когда он был очень маленьким. И больше никто, кроме Габи. С тех

пор никто. Когда он не ответил ей, она вздохнула и положила голову ему на плечо. Она

была завернута в затхлое старое одеяло, которое лежало на его постели, скорее всего, нетронутое, за минувшие десять лет.

Габи больше не пыталась подтолкнуть его к разговору, что было хорошо, потому что

Мэд не знал, что сказать. Он знал, что то, что он чувствовал к ней, не было похоже ни на

что, что он когда-либо испытывал к кому-либо еще. Он понимал, что скоро снова возьмет

ее в своей старой спальне, оголяя ее и прося даже больше, чем она уже дала. Он понимал, что ей чертовски понравиться это почти так же, как и ему. Он просто не знал, что, черт

возьми произойдет после.

— Я думаю, шторм закончился, — сказала она, слегка пробежав пальцами по его

обнаженному плечу.

— Может быть, — сказал он, прислушиваясь. — Может быть и нет.

Глава 16.

Раздор-Сити, Территория штат Аризона

1890

Лиззи Пост была мертва уже неделю, все это время шли дожди. Анника выглянула

в неприкрытое окно скромного домика, который служил школой. Позади нее дети сидели

на бочках, которые они использовали как стулья и складывали суммы на своих маленьких

щутах.

Пока она смотрела на бассейн воды на суровой пустынной земле, она не могла не

задумываться, о свежей могиле на ранчо Лиззи Пост. Казалось бы, вся злость небес

открылась и излилась на землю, которая, заключила в себя её тело, которое похоронили

несколько дней назад.

Анника не могла вспоминать похороны, не вспомниная ссоры с Джеймсом. На

протяжении недолгой службы она осторожно бросала взгляды на Мерсера. Он не

озаботился одеться в траурную одежду, но его скорбь была высечена в суровых линиях

его лица. Джеймс все равно понял, где были ее мысли.

Они только что вернулись в мрачную тишину своего дома, когда Джеймс обратился

к ней с суровым осуждением.

— Все еще он, так?

Даже сейчас, когда Джеймс сказал это, Анника увидела, насколько это было