5839e126-c205-4f77-90b3-07883d1e760c

он сидел за столом во время семейной трапезы? После смерти Тильди, Священник и его

мальчики перебивались фаст-фудом. Пока он задумчиво жевал и наблюдал, как Габи

улыбается своему сыну, он задавался вопросом, насколько все изменилось. Возможно, это

даст ему право на каждую ночь. Или, возможно, ему это не понравиться и он все равно

сбежит.

— Мэдди? — спросила Габи, нахмурившись, а Мигель посмотрел на него. — Что не

так?

— Ничего, — он покачал головой. — Еда горячая, вот и все. Так, Мигель, будешь

штурманом. Откуда мы начнем наше завтрашнее приключение?

Глаза Мигеля просияли.

— Возьми меня снова на кладбище. Это потрясающе! Я пытался поговорить с папой

об этом, но я не думаю, что он действительно слушал. Ты и мой папа действительно

ходили туда все время, пока были детьми? Могу ли я когда-нибудь прокатиться на байке

сзади? Эй, что собираетесь делать с прахом?

Мэддокс смеялся и пытался не отставать отвечать.

— Да, твой отец и я путешествовали в ад и обратно, когда мы были мальчишками. Я

думаю, что твоя мама про байк ответит отказом.

— Ты правильно прочитал мои мысли, — с удовольствием подтвердила Габриэла.

— Что касается праха Священника, — Мэддокс замолчал. — Я действительно не

знаю, малыш. У твоего отца, возможно, есть идеи, но я не думаю, что старику уже до

этого есть дело. Что было, то прошло.

— Что было, то прошло, — задумчиво повторил Мигель, кивая, как будто он

тщательно осознал эту нить мудрости.

Мигель рано просыпался и поздно засыпал. По ночам, он был с ними, Габи всегда

настаивала на том, что он должен крепко заснуть, прежде чем она позволит Мэддоксу

прикоснуться к ней. Вообще-то ребенок знал, что его дядя Мэд спит на диване в гостиной, в то время как его мама спит одна в спальне через зал. Мэддокс не заходил в комнату

Священника. Дверь была закрыта, в тот самый момент, когда его безжизненное тело

унесли.

Мэддокс нервничал, пока стоял в темноте. У него было искушение, запрыгнуть на

свой байк и просто уехать. Может быть, он через час развернется и вернется к Габи или, может быть, он будет ехать, пока не достигнет западной границы штата, где его ждал мир

Отступников.

— Привет, — сказала Габи, целуя его в шею. Она могла двигаться, как стелс ( прим.

бесшумный самолет), когда хотела: он даже не слышал, как она вышла из дома. Мигель

должно быть уже спит.

— Эй, детка, — сказал он, закрывая глаза и наслаждаясь тем, как ее полные губы

ощущались на его коже. Не спрашивая, она положила руку к его промежности и сжала

твердое доказательство, что там нашла там.

Мэддокс расстегнул штаны и осмотрелся, удовлетворившись тем, что свет на

внутреннем дворике был выключен, и их не заметят. Затем он рассмеялся собственному

ханжеству, пока Габриэла опустилась на колени и жадно взяла его в рот.

— Оу, детка, ласкай его. Ласкай его именно так, — он вцепился пальцами в ее

блестящие черные волосы, пока она вела его к пику, где он должен был остановить или

кончить. — Подожди, подожди, — он оттолкнул ее. — Дай-ка сперва потрогать тебя. Ты

просто сними эту маленькую атласную вещицу, если не хочешь, чтобы я порвал её. —

Мэддокс отодвинул старый стул из красного дерева и потянул её на себя, нетерпеливо

отталкивая ткань трусиков в сторону. — Теперь оседлай меня, Габи.

— О, Мэд, – её дыхание уже было затрудненным. Она быстро кончила. — Мне

нравиться именно так. — Он схватил ее за бедра и крепко нанизывал ее, быстро, и она

дрожала, кусая губу, чтобы удержать стон из глубины сердца.

Когда Мэддокс почувствовал ее последние спазмы, он снял её и обхватил её рукой

вокруг своего неудовлетворенного члена. — Возьмись крепко. Сожми кончик. Вот

дерьмо, не останавливайся. Габс, наклонись. Я хочу вставить тебе между сисек.

Она держала его там, пока он не кончил, затем она натянула майку и потянулась.

Мэддокс схватил ее и потянул к себе на колени.

— Мэддокс?

— Хм?

Она вздохнула. — Дженсен снова спрашивал меня, насколько ты остался.

— Он знает об этом?

— Ну, он должен быть безумно глупым, чтобы не догадаться.

— И мы все знаем, Дженсен не глуп, — Мэддокс замолчал, закуривая сигарету. Он

курил только когда волновался. Он решил, что это его выдает. — Хочешь избавиться от

меня?

Она поцеловала его. — Ты знаешь, что нет. Но... — она отстранилась, глядя на свои

колени. — Я имею в виду, я знаю, что у тебя есть своя жизнь.

— Каждый имеет свою жизнь, Габс.

Она пихнула его в руку. — Господи, ты не можешь говорить на прямую? Я имею в

виду, я понимаю, у тебя там есть связи. С твоим клубом, и остальным.

Мэддокс выдохнул струю дыма. Он понимал, к чему она действительно клонит. – У

меня нет женщины. Ты это знаешь. Ты единственная девушка, которая у меня была. И

нет, я не обвиняю тебя. Я трахался, Габс. Много. Ты это тоже знаешь.

— Ты меня любишь, Мэддокс?

Он игриво сунул руку между ее ног. — Я так думаю.

Габи встала и гордо пошла во двор. — Немного ни к чему не обязывающего

траханья, — проворчала она.

Мэддокс погасил окурок и подошел к ней. Она не ответила, когда он обнял и

уткнулся лицом в ее волосы. — Я люблю тебя, Габриэла, — сказал он так тихо, что он сам

едва услышал.