6 мая 2009 года

Век бы стоять этой крепости мертвых демократических душ и неоплаченных кредитов, но время вышло. Не удержали замок. Сегодня на окраинах мира появляются те, кого Ницше называл «маленькими людьми», а новая либеральная философия именует «варварами» — просто люди, которым не посчастливилось стать богатыми, родиться на правильной параллели, выбрать верный цвет кожи. И ведь рано или поздно эти чуждые цивилизации субъекты сбиваются в толпы, начинают размышлять о неравенстве. Для них, конечно, придумали демократию, им дают ходить к избирательным урнам, печатают ради их удовольствия плакаты и снимают фильмы. Если подумать, сколько сил кладут личности на то, чтобы ужиться с недо-личностями, то впору упрекнуть толпу в неблагодарности. Но ведь однажды даже толпа поймет, что у нее есть душа. И эта душа болит.

Личность не любит толпу, и не зря: личность инстинктивно чувствует, что от сбившихся в кучу людей исходит опасность. Для личности нет страшнее врагов, чем просто люди.

 

Что делать

Лопнула финансовая система, точно затычку выдернули из шарика, и свистит воздух, вырываясь из пустой игрушки. То фаустовский дух с шумом выходит из непомерно раздутого пузыря цивилизации. Пузырь надували пятьсот лет — но в ушедшем столетии дули с остервенением, из последних сил накачивали философией и культурологией, отчаянным враньем, и проектами, проектами, проектами. Вот есть такой интересный проект — считать Россию Европой. А что, недурно придумано. А еще давайте выдумаем средний класс — настрижем акций, раздадим дурням, и дело в шляпе. Тоже красиво. А еще давайте будем самовыражаться. Что выражать-то? А самих себя, вот что. Можно завернуть пианино в войлок и измазать навозом. Казалось бы — зачем? А это есть торжество свободного духа, личностной культуры. Актуально. И ширится шаг современной культуры, пустой, торгашеской, языческой — ничего общего не имеющей с обещанной Ренессансом парадигмой.

Личность религиозная и личность цивилизованная — распались, как и прежде, на две неслиянные субстанции, и не под силу западной культуре собрать их воедино.

Откуда, откуда же начался обман? С того ли момента, как школа фон Хайека восторжествовала над кейнсианцами? С отмены золотого стандарта? Или с фаустовской максимы, столь любимой всяким интеллигентным человеком — «лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой»? А прочие, что, недостойны жизни?

Началось ли искажение представления о личности с того момента, как человек стал отстаивать свои права в ущерб обязанностям? Разве нажива — главное из человеческих прав? А ведь либерально-демократическая мораль сказала именно это. Если богатый, то непременно умный, и уж пожалуй что и добрый, и наверняка отзывчивый — как мы все поверили в эти нелепые слова. Ясно сказано, что богатому не войти в царство Божие, но караваны верблюдов, груженных ворованным барахлом, прогнали сквозь игольное ушко.

Следующим поколениям западных людей придется ни много ни мало, как пересмотреть культурный стереотип, безотказно работавший пятьсот лет подряд. Это настолько дико, что даже написать такое трудно — а каково сделать? Личность — в понимании западной цивилизации — свой век прожила, эта личность оказалась смертна; вот, смотрите, как жалко она умирает, цепляясь за ипотечный кредит, — и личности даже нечего сказать в свои последние часы.

Смотрите, как умирает Сверхчеловек: он хотел хорошего, он хотел подвига. Он, пожалуй, даже намеревался многих осчастливить. Сверхчеловек хотел построить сверхчеловечество — положим ему на могилу венок, который он заслужил: поделки салонного авангарда, листики фальшивых акций, чертежи элитного жилья.

Мы входим в новое Средневековье, где Запад займет прежнее скромное место. Традиция Ренессанса отброшена и продана, надо будет заново придумать язык культуры, и новым гуманистам придется снова начать переписываться со своими друзьями. Вопрос в том, что им ответят друзья.

Давайте объяснимся

Ревнивые ленивцы

Захар Прилепин  

 

У нас странное представление о лени.

Кажется, с тех пор, как написан «Обломов» принято считать, что ленивый человек — в сущности, приятное существо, незлобивое и в чем-то даже очаровательное.

Но чаще всего все ровно наоборот. Ленивые люди сплошь и рядом — мстительные, истеричные, пакостные типы.

Далеко ходить не будем и посмотрим, к примеру, на писателей.

Про хороших и успешных я ничего говорить не буду, я буду говорить про неуспешных, но тоже иногда хороших.

Самое печальное качество хорошего, но неуспешного писателя — то, что он читать не любит.

Не знаю, что это — лень или не лень; мне кажется, что лень. Замешанная, впрочем, на желчной завистливости.

Мне известен добрый десяток изначально очень одаренных литераторов, которые ладно что меня не читали, они не знают, кто такой Распутин, не знают, кто такой Битов, равно как Мамлеев и Маканин, слышали фамилию «Иванов», но писателя Алексея Иванова тоже не читали, а также Сенчина и Шаргунова. Дмитрия Быкова опять же не читали, но заочно буквально ненавидят: «Что может написать этот...» Хорошо, не будем.