6 мая 2009 года

— В западных странах буржуазия укоренена в городское комьюнити. Особенно — пожилые представители элиты, они обычно состоят в местных краеведческих, исторических, благотворительных организациях, в Ротари-клубах. В российских городах есть момент, связанный с близостью к администрации, к руководству города. Такая деятельность властью может восприниматься, как вызов. А если ты потерял доверие местных властей, ты утонешь. У нас по сути сохраняется наследие советской номенклатуры — подпольная светская жизнь, банные встречи. В начале девяностых создавались разнообразные «Ассоциации предпринимателей». Но они так и не стали площадкой для общения.

 

III.

Бешеный ритм современной жизни — это то, чем мы гордимся, так как больше гордиться нечем. Досуг — признак лузерства или источник опасностей. «Для праздных рук найдет занятье сатана!» Успешный человек все время куда-то бежит с выпученными глазами. Иногда он сокрушенно рассказывает в интервью какому-нибудь глянцевому журналу: «Стыжусь признаться, у меня нет времени даже чтобы пообщаться с семьей». Не верьте, это неправда, он не стыдится, он гордится. Когда чего-то стыдятся, в этом не исповедуются репортерам иллюстрированных изданий. Со свободным временем сражаются, как с тараканами или чумой. В любом книжном магазине на полках стоят сотни книг по тайм-менеджменту. В каждой из них популярно объяснят, как максимально использовать время, как догнать, поймать, не оставить на свободе буквально каждую секунду жизни.

Как-то забыто, что лень и праздность могут быть не только приятны, но и продуктивны. Российский историк Сергей Аркадьевич Иванов изучал устройство жизни в средневековых университетах. Известно, что студенты помимо изучения наук находили себе много интересных занятий: пели серенады, устраивали шутовские шествия, пьянствовали, дрались. Начальство безуспешно пыталось с этим бороться. Исключением стал Неаполь, где император Фридрих II железной рукой ввел строжайшую дисциплину. «Но, — замечает далее историк, — веселый дух бурсацкой вольницы непостижимым образом способствовал успеху наук». Все выдающиеся ученые эпохи Ренессанса были выходцами из «недисциплинированных» университетов. А именно неаполитанский так и остался захолустным, не дав ни одного гения.

В нашу эпоху царствуют менеджеры Фридриха. Вот показывают по телевизору интервью с оперной певицей. Она сидит прямая, как солдат, серьезная, как министр. Отвечает на вопросы. «Почему сейчас нет великих певцов, личностей, кумиров? Таких, какими были, например, Шаляпин или Карузо?» — «Да, знаете ли, тогда был другой ритм жизни. Артисты могли позволить себе чуть ли не по полгода работать над ролью, сомневаться, пробовать, размышлять. Сейчас такое невозможно, все расписано по минутам, на годы вперед». — «А изменить ничего нельзя?» — «Нет, что вы, в наше время все должно быть максимально эффективно».

На такие рассуждения натыкаешься постоянно, и говорящие почти никогда не замечают здесь, мягко говоря, непоследовательности. Почему так мало новых книг, спектаклей... да чего угодно: хороших кофеен, моделей сапог, парфюмерных новинок? Да потому что бешеный ритм жизни заставляет все делать быстро, не задумываться, не оглядываться. Получается халтура, а клиент не дурак, он шарахается в сторону.

Тут еще подоспел кризис, благодаря которому заработанные безумными усилиями деньги вдруг, словно в «Варьете» у Воланда, превращаются в фантики. Мне известен человек, любой разговор с которым безошибочно можно было начинать фразой: «Как ты долетел?», и услышать в ответ «Спасибо!» либо же: «Да я еще в аэропорту!» Он занимался строительством офисных центров в городах Урала. Жену видел редко, детей — никогда. Спал только в самолетах. Впрочем, нет, в самолетах он тут же открывал ноутбук и готовился к переговорам. Вокруг все восхищались тем, как блестяще отстроен его бизнес, как все продумано, как замечательно работает команда. Но в регионах спрос на офисы резко упал, выплаты по долларовым кредитам выросли вследствие падения рубля. То, что обещало прибыль, обернулось долгами. Если бы последние три года этот воздушный странник занимался тем, что выращивал розы, коллекционировал открытки или писал стихи, он был бы сейчас богаче на несколько десятков миллионов евро.

Нет, честное слово, в нашу неясную, полную неприятных неожиданностей эпоху новой глобальной идеей могла бы стать идея праздности. Точнее — правильного соотношения между праздностью и работой. Проблема в том, что замена нормального человека на человека функционального, о которой говорил Иноземцев, очевидно действительно произошла. А когда долго производится отбор по одним признакам, атрофируются другие, это вам скажет любой селекционер. Превращение жизни в непрерывную гонку происходит не потому, что это хорошо, правильно и продуктивно, а потому, что иначе нельзя. Образ жизни превращается в подобие религиозного культа, а тут уже надо не размышлять, а быть твердым в вере и приносить жертвы.