60 лет-не возраст №4-2006

Шел 1812 год. Семнадцатилетний Роман Медокс, облаченный в хорошо сшитый гвардейский мундир, с фальшивыми документами на имя поручика лейб-гвардии кавалерийского полка Соковнина направляется на Кавказ якобы для выполнения важного государственного задания. По пути следования — в Тамбове, Воронеже, других городах — молодому гвардейскому офицеру власти оказывали всяческое внимание. У восторженных провинциальных дам один его гвардейский мундир вызывал необычайный прилив патриотических чувств. И неудивительно — ведь шла война с Наполеоном.

В Георгиевске — тогдашнем административном центре Кавказа — он появился уже в ранге адъютанта министра полиции Российской империи генерала А.Д.Балашева. Местным властям он предоставил документы, в коих значилось, что царь и правительство уполномочили собирать из горцев ополчение для борьбы с Наполеоном.

«Царскому посланцу» в выполнении его высокой миссии было оказано полное содействие. Чиновники всех рангов наперебой предлагали ему свои услуги, делали подношения, втайне надеясь, что это послужит их дальнейшему продвижению по службе.

Особенно отличился вице-губернатор, который немедленно откликнулся на просьбу самозванца и, вопреки установленным правилам, распорядился выдать ему из казенной палаты десять тысяч рублей якобы на закупку обмундирования для будущих воинов. Высший военный руководитель на Кавказе генерал-майор С.А.Портнягин лично сопровождал «высокого» гостя в поездках по краю, устраивая всевозможные смотры и приемы.

Однако вскоре в Петербурге узнали, что некий Соковнин от имени царя затеял на Кавказе какую-то аферу. Над жуликом сгустились тучи. Он пишет рапорты на имя министра полиции А.Д.Балашева и министра финансов Д.А.Гурьева, стремясь в какой-то мере оправдаться. В своих посланиях мошенник просит снисхождения: дескать, он поступил так не из корыстных целей, а исключительно для того, чтобы помочь родине в трудный час. При этом Медокс ссылается на пример Минина и Пожарского, вспоминает даже Жанну д'Арк.

Между тем скандальная история приобретала все большие масштабы. Она обсуждалась на заседании комитета министров, об афере даже доложили царю, находившемуся в действующей армии.

В феврале 1813 года авантюрист был арестован и посажен — сначала в Петропавловскую, а затем в Шлиссельбургскую крепости, где провел четырнадцать лет. Сидеть бы ему до конца своих дней, если бы не смерть Александра I. Новый царь Николай I в 1827 году помиловал Медокса и разрешил ему жить в Вятке, правда под надзором полиции.

Спокойная жизнь в захолустье была не в характере Романа Медокса. Меньше чем через год с чужим паспортом он бежит из Вятки. Спустя три месяца полиция разыскивает его в Екатеринодаре и под конвоем отправляет в Петербург.

Однако по пути в столицу Медокс снова умудряется бежать и вскоре объявляется в Одессе, откуда посылает два письма лично царю. Взбешенный наглостью авантюриста, Николай I приказывает изловить его и отправить рядовым в Сибирь.

На прибывшего осенью 1829 года в Иркутск образованного и элегантного солдата обратил внимание градоначальник А.Н.Муравьев. Медокс был приглашен на должность домашнего учителя в его семью.

Казалось, теперь уж можно было бы остепениться и не искушать более судьбу. Но неугомонный Медокс задумывает очередную авантюру.

В ту пору в Иркутск перевели из Читинского острога группу ссыльных декабристов. Их определили на каторжные работы в каземат при Петровском чугунолитейном заводе. Присутствие в городе декабристов Медокс решает использовать для своей новой аферы. Он входит в контакт с шефом жандармов графом А.Х.Бенкендорфом и доносит ему о якобы раскрытом им заговоре — о существовании тайного «Союза Великого Дела», членами которого будто бы являются декабристы-каторжники и их друзья-единомышленники на воле.

Сообщение Медокса, о котором доложили царю, не на шутку встревожило того. Еще свежи были в памяти события на Сенатской площади. И Николай I потребовал немедленно произвести тщательное расследование. В Иркутск срочно был направлен ротмистр Вохин с запиской Бенкендорфа Медоксу. «Оказав услугу правительству, — писал всемогущий шеф жандармов, — вы можете надеяться на монаршью милость».

Согласно хитроумному плану, составленному в Петербурге, Вохин и сопровождавший его в качестве писаря Медокс должны были посетить Петровский завод и пообщаться там с декабристами. После недельного пребывания на заводе Медокс представил «неопровержимые» доказательства существования заговора — «Поденную записку» со своими откровенными беседами с «государственными преступниками» и их женами, а также другие «обличительные» документы. Среди них особенно впечатляющим был «купон» — нечто вроде патента на звание члена тайного общества, будто бы выданный Медоксу декабристом А.П.Юшневским для установления связи с московскими и петербургскими членами «Союза Великого Дела».