60 миль в час (сборник)

— Кто это там живет?

— Луговые собачки, — сказал я.

— А что это такое? — спросил дядя.

— Ну, — говорю я, — это так, вроде крысы. Они принадлежат к отряду грызунов.

— Что делают все эти твари на моей земле? — говорит дядя.

— Да они ведь не знают, что это ваша земля. Живут себе здесь с давних пор.

— Не думаю, чтобы эта рогатая жаба когда-нибудь раньше смотрела в глаза человеку, — сказал дядя.

— Да, едва ли, — сказал я.

— Как ты думаешь, я ее напугал?

— Наверно не знаю, — говорю я.

— Если и напугал, то не намеренно, — говорит дядя. — Знаешь, я собираюсь здесь выстроить дом.

— Вот как! — говорю.

— Непременно, — говорит он. — Великолепнейший дом.

— Далековато немножко, — говорю я.

— Всего лишь час езды от города, — говорит дядя.

— Если делать пятьдесят миль в час, — говорю я.

— Тут нет пятидесяти миль до города, — говорит дядя. — Всего лишь тридцать семь.

— Ну, придется накинуть немного лишку на плохие дороги, — говорю я.

— Я построю себе чудеснейший дом, — говорит дядя. — А кто еще живет на этой земле?

— Ну, — сказал я, — тут еще водится три или четыре вида змей.

— Ядовитых?

— Большей частью нет. Хотя вот, скажем, гремучая змея...

— Что ты говоришь? Неужели тут водятся гремучие змеи?

— Вот на такой земле они обычно и водятся, — сказал я.

— И много их тут? А?

— В среднем на акр? Или в целом на все шестьсот восемьдесят акров? — спросил я.

— В среднем на акр.

— Ну, — говорю я, — пожалуй, штуки три на акр наберется. По скромному подсчету.

— Три на акр? — завопил дядя. — По скромному подсчету?

— Ну, может быть, и две, — сказал я.

— Сколько же это выйдет на весь участок?

— Сейчас поглядим, — сказал я. — Две на акр. Шестьсот восемьдесят акров. Приблизительно полторы тысячи.

— Полторы тысячи гремучих змей? — вскричал дядя.

— Акр тоже штука изрядная, — сказал я. — Две гремучие змеи на акр — это не так уж много. Они не часто будут вам попадаться.

— А что тут еще есть у нас ядовитого?

— Да больше, кажется, ничего, — сказал я. — Все остальные зверюшки безвредные. Да и гремучие змеи тоже не так уж опасны, если на них не наступишь.

— Ладно, — сказал дядя. — Ступай вперед да хорошенько смотри под ноги. Увидишь змею — гляди не наступи на нее. Я вовсе не хочу, чтобы ты погиб одиннадцати лет от роду.

— Хорошо, сэр, — сказал я. — Я буду смотреть внимательно.

Мы повернулись и пошли назад к «Форду». Ни одной змеи я на обратном пути не обнаружил. Мы сели в машину, и дядя закурил сигарету.

— Из этой унылой пустыни я сделаю сад, — сказал он.

— Да, сэр, — сказал я.

— Я знаю, какие передо мной трудности, и знаю, как их преодолеть, — сказал дядя.

— Как? — спросил я.

— Ты, конечно, думаешь о рогатых жабах или гремучих змеях? — сказал дядя.

— Я думаю о трудностях, — сказал я.

— Так, — сказал дядя. — Прежде всего я найму несколько мексиканцев и заставлю их поработать.

— А что они будут делать?

— Расчищать целину, — сказал дядя. — Потом они выроют мне колодец.

— Где?

— Прямо в земле, — сказал дядя. — Когда у нас будет вода, я заставлю их вспахать землю и приступлю к посадке.

— А что вы думаете растить? — спросил я. — Пшеницу?

— Пшеницу? — вскричал дядя. — А на что мне пшеница? Хлеб стоит пять центов булка. Я посажу гранатовые деревья.

— А почем идут гранаты?

— Гранаты, — сказал дядя, — фактически неизвестны в этих краях.

— А что-нибудь еще вы думаете сажать?

— Я задумал, — сказал дядя, — посадить много разных деревьев.

— Персики?

— Да, акров десять.

— А как насчет абрикосов?

— О, еще бы, — сказал дядя. — Прелестнейший фрукт — абрикос. Изящной формы, чудесного вкуса и с восхитительной косточкой. Акров двадцать я засажу абрикосами.

— Не пришлось бы только мексиканцам повозиться с водой, — сказал я. — Найдется она тут под землей?

— Конечно, найдется, — сказал дядя. — Важно начать. Я скажу рабочим, чтоб они остерегались гремучих змей. Гранаты, — повторил он. — Персики. Абрикосы. Что бы такое еще?

— Фиги? — сказал я.

— Тридцать акров фиг, — сказал дядя.

— А как насчет тутовых ягод? — сказал я. — Шелковица — очень красивое дерево.

— Тутовые ягоды, — сказал дядя. Он прищелкнул языком от удовольствия. — Красивое дерево, что и говорить. Дерево, которое я хорошо знал на родине. Сколько бы акров ты предложил?

— Акров десять, — сказал я.

— Отлично, — сказал он. — Что еще?

— Оливы вот тоже красивые, — сказал я.

— О да, — сказал дядя, — одно из самых красивых деревьев. Десять акров олив. Что еще?

— Ну, — сказал я, — яблони вряд ли станут расти на такой земле.

— Наверно, не станут, — сказал дядя. — Да я все равно яблок не люблю.

Он включил мотор, и мы пустились по сухой целине к такой же сухой дороге. Машина слегка подпрыгивала, пока мы не достигли дороги, а там мы поехали побыстрее.

— Вот что еще, — сказал дядя. — Когда мы приедем домой, ничего не говори об этой ферме нашим.

— Хорошо, сэр, — сказал я.

«Ферма? — подумал я. — Какая ферма?»

— Пусть это будет для них сюрпризом, — сказал дядя. — Ты ведь знаешь, какова твоя бабушка. Я лучше сначала сделаю все, как задумал, а когда будет готово, отвезу на ферму всю семью и преподнесу им сюрприз.

— Хорошо, сэр, — сказал я.

— Ни одной душе ни слова.

— Хорошо, сэр.