60 миль в час (сборник)

Предполагалось, что мы останемся в Ханфорде, пока будет работа, до конца арбузного сезона. Таковы были планы. Мы пошли по городу в поисках жилья, какого-нибудь домика с газовой плитой и водопроводом. Без электричества мы могли обойтись, но газ и вода нам были нужны непременно. Мы осмотрели несколько домов и наконец нашли один, который дяде Джорги понравился, так что мы в него въехали в тот же вечер. Это был домик в одиннадцать комнат, с газовой плитой, водопроводной раковиной и спальней, где стояли кровать и кушетка. Остальные комнаты были пустые.

Дядя Джорги зажег свечу, взял свою цитру, уселся на пол и начал играть и петь. Это было прекрасно. Местами грустно, местами весело, но все время прекрасно. Не помню, долго ли он пел и играл, пока наконец проголодался, вдруг встал и сказал:

— Арам, я хочу рису.

В этот вечер я сварил горшок рису, который был и пересолен и переварен, но дядя Джорги поел и сказал:

— Арам, замечательно вкусно.

Птицы разбудили нас на заре.

— За работу, — сказал я. — Вам начинать сегодня же, помните.

— Сегодня, сегодня, — проворчал дядя Джорги.

С трагическим видом он вышел из пустого дома, а я стал искать метлу. Метлы не нашлось, я вышел на крыльцо и уселся на ступеньки. При дневном свете это оказался прелестнейший уголок. Улица была всего в четыре дома. На другой стороне, в двух кварталах от нас, виднелась колокольня. Я просидел на крыльце целый час. Дядя Джорги подъехал ко мне на велосипеде, петляя по улице в безудержном веселье.

— Слава богу, не в этом году, — сказал он.

Он свалился с велосипеда в розовый куст.

— Что с вами? — спросил я.

— Нету работы, — сказал он. — Слава богу, нету работы.

Он сорвал и понюхал розу.

— Нет работы? — спросил я.

— Нету, нету, слава создателю.

Он смотрел на розу улыбаясь.

— Почему нету? — спросил я.

— Арбузов нет, — сказал он.

— Куда же они девались?

— Кончились.

— Это неправда, — сказал я.

— Конец сезону, — сказал дядя Джорги. — Веришь ли, окончен сезон.

— Дедушка вам голову свернет, — сказал я.

— Сезон окончен, — повторил дядя Джорги. — Слава богу, арбузы все собраны.

— Кто это вам сказал? — спросил я.

— Сам фермер. Сам фермер сказал мне это, — заявил дядя Джорги.

— Это он просто так, — сказал я. — Просто он не хотел вас расстраивать. Он сказал это так, потому что знал, что вам не по душе работа.

— Слава богу, — сказал дядя Джорги. — Сезон уже окончен. Чудесные спелые арбузы все собраны.

— Что же мы теперь будем делать? — сказал я. — Ведь сезон только-только начался.

— Кончился он, — сказал дядя. — Мы проживем в этом доме месяц, а потом поедем домой. За квартиру шесть долларов мы заплатили, а на рис у нас денег хватит. Мы проведем здесь этот месяц в сладких грезах, а потом поедем домой.

— Без гроша в кармане, — сказал я.

— Зато в добром здоровье, — сказал он. — Слава создателю, который дал им созреть так рано в этом году.

Дядя Джорги протанцевал в дом к своей цитре, и, прежде чем я решил, что с ним делать, он уже пел и играл. Это было так прекрасно, что я и не подумал вставать и гнать его из дому. Я просто сидел на крыльце и слушал.

Мы прожили в этом доме месяц, а потом вернулись домой. Первой нас увидела бабушка.

— Вовремя вы домой возвращаетесь, — сказала она. — Он свирепствует, как тигр. Давай сюда деньги

— Денег нет, — сказал я.

— Он не работал? — спросила бабушка.

— Нет, — сказал я. — Он пел и играл на цитре весь месяц.

— Как у тебя получался рис?

— Когда пересоленный, когда переваренный, а когда и в самую точку. Но он не работал.

— Дедушка знать об этом не должен, — сказала она. — У меня есть деньги.

Бабушка подобрала юбки, достала несколько бумажек из кармана панталон и сунула их мне в руки.

— Отдашь ему эти деньги, когда он придет домой, — сказала она.

Она поглядела на меня минутку, потом добавила:

— Арам Гарогланьян.

— Я сделаю, как вы велели, — сказал я. 

Как только дедушка пришел домой, он сразу забушевал.

— Вы уже дома? — рычал он. — Сезон так рано кончился? Где деньги, которые он заработал?

Я подал ему деньги.

— Я не потерплю, чтобы он тут распевал целыми днями, — рычал дедушка. — Всему есть границы. Если вы прочтете в какой-нибудь книжке, будто отец любил глупого сына больше умных своих сыновей, так и знайте, что это писал человек бездетный.

Во дворе, в тени миндального дерева, дядя Джорги заиграл и запел. Дедушка так и замер на месте, заслушался. Он сел на кушетку, скинул башмаки и принялся строить гримасы.

Я побежал на кухню и выпил залпом несколько кружек воды, чтобы утолить жажду после вчерашнего риса. Когда я вернулся в гостиную, старик лежал, растянувшись на кушетке, и улыбался во сне, а его сын, мой дядя Джорги, пел хвалу мирозданию во всю мощь своего прекрасного, печального голоса.