6001fbbe-81d2-472b-a1a3-fa8f482a95dd

здесь. Утешает меня в самый темный час.

- Как ты это делаешь? Как ты скрываешь все это? Всю боль и одиночество? Все потери?

Как избавляешься от них? Как дальше продолжаешь жить, дышать, даже когда

чувствуешь, словно тонешь во всем этом вечном горе?

Дориан

притягивает

меня

ближе,

касаясь

мягкими

губами

моего

лба.

- Ты находишь что-то или кого-то, чтобы продолжить жить. И каждый день твоего

существования направлен, чтобы сделать ее счастливой и здоровой. И даже когда ты

терпишь неудачу в этом, то пытаешься снова. Потому что она твоя жизнь. Она все для

тебя.

Его слова лишают меня дара речи, я смотрю на него удивленными, тусклыми глазами,

Легкая улыбка появляется на его губах, после чего Дориан снова прикасается ими к моему

лбу.

- Не открывай дверь, ни при каких обстоятельствах. Алекс будет патрулировать

территорию. Попробуй отдохнуть. Я вернусь, прежде чем ты поймешь это.

Затем он уходит, оставляя меня в одиночестве и дрожащую от холода. Я просто

закутываюсь во влажное стеганое одеяло и позволю векам закрыться, но понимаю, что не

могу оставаться в одиночестве.

Я натягиваю заношенный свитер и какие-то старые, жалкие фланелевые штаны, которые

украла несколько лет назад у Криса. Они на три размера больше, и поэтому я несколько

раз подворачиваю их на талии, но все же обожаю эти штаны.

И это, наверное, последний обрывок прошлого, который у меня есть от отца, я не могу

даже представить, что избавлюсь от них.

Я расхаживаю по коридору и прижимаюсь ухом к двери спальни Морган. Дыхание ее

спокойное, но я также могу ощутить ее разум. Она в смятении, как и я.

- Морган? - шепчу я, приоткрыв дверь. Морган лежит на боку на кровати, лицом к стене.

Удивительно, что магия могла сотворить. Сутки назад кровь пропитывала весь матрас.

Сейчас не было даже намека на трагедию. Даже Дольче лежала на роскошной, атласной

подушке, расположенной в углу, словно бедный щенок не был свидетелем попытки

самоубийства своей любимой хозяйки.

Морган не поворачивается ко мне, но она слышит меня.

- Да? - ее голос щемящий, как если бы она плакала. Я не могу вспомнить, сколько раз я

видела мою подругу плачущей. Она никогда не принадлежала к одному из тех чрезмерно

эмоциональных типов характера.

Это то, что было общего между нами.

Я залезла к ней на кровать, обняв за талию.

На самом деле мы не были сентиментальными, но иногда, когда жизнь становилась

особенно паршивой, она залезала ко мне в кровать или я к ней.

Лежа, мы обнимаем друг друга, потому что больше некому.

- Не спится? - спрашиваю я, опуская голову на подушку. Она влажная от соленных слез. Я

чувствую их запах.

- А ты бы уснула, если была на моем месте? Если каждый раз, когда закрываешь глаза, то

видишь другое изувеченное лицо от самой ужасной смерти, которую ты себе только

можешь представить?

Я задерживаю дыхание на полминуты, сдерживая испуганный вздох.

- Прости.

- За что?

- За... все. За все, что случилось с тобой.

- Не твоя вина, Габс.

Но мы обе знаем, что это моя вина. Во всем... ее чрезмерно развитое видение, убийство

Донны, отчуждение Криса... Я виновата во всем этом.

Мы лежали в тишине, потому что здесь нечего было сказать. Морган больше никогда не

узнает покоя.

Даже если она научится контролировать свою вновь обретенную способность, она по-

прежнему будет сталкиваться с воспоминаниями.

Она никогда не сможет стереть из памяти эти лица... эти смерти. И она не заслуживает

этого. Возможно я да, но точно не она.

Я глажу ее волосы, затем пальцами провожу по лбу, внушая ее глазам закрыться.

Молясь, чтобы где-то в мире грез она обрела покой, хотя бы на несколько часов.

- Спи, - шепчу я так тихо, что сама едва слышу.

Я видела, как Нико делал с ней то же самое днем раньше, когда Морган билась в припадке

ужаса, зашедшая слишком далеко, чтобы прислушаться к голосу разума. Я честно не

знаю, могла ли я вызывать такую реакцию в ней.

Но как только ее дыхание становится спокойным и ровным, а ее тело падает в сон, я знаю,

что сделала это.

Даже если Морган никогда снова не сможет уснуть, даже если монстры, прячущиеся за ее

веками, наблюдают и выжидают, чтобы забрать ее и опустошить, я была в состоянии

подарить ей маленький кусочек спокойствия.

Я встаю с кровати, нагибаюсь, чтобы почесать Дольче за ушами и тихо выхожу в

гостиную. Там темно и тихо, но совсем не жутко.

Знаю, что Александр рядом, я чувствую его. Чувствую, как его магия обволакивает мою

кожу, словно нежно лаская. Я могу ощутить его силу у себя на языке, даже если он

сдерживал ее ради Морган.

Тем не менее, он не может скрыться от меня. Ни один из них не может. Я могу

чувствовать их, даже если они не хотят этого.

Я сижу на кухонной стойке, желая, чтобы рядом со мной был кто-нибудь. Одиночество

заставляет меня осознать, насколько я по-настоящему одинока. Да, у меня есть Дориан, но

он так же, как и они, несчастен и всесторонне испорчен, и у него по-прежнему есть